Вторая Пуническая война - Михаил Борисович Елисеев
Свою защиту Марцелл построил очень грамотно. Сначала он заявил, что «защитой моим действиям право войны», а данный аргумент было сложно опровергнуть. Затем он указал рукой на эллинов и отметил, что «если бы не были они врагами, то разгромил ли я Сиракузы при жизни Гиерона или сейчас, это все равно. Но если они изменили римскому народу, если подняли руку на наших послов и грозили им тюрьмой и смертью, если заперли городские ворота и искали защиты от нас у карфагенского войска, то можно ли возмущаться, что с врагами и поступили по-вражески». Насчет послов никакой конкретной информации нет, но всё остальное Марк Клавдий подметил очень верно. А в конце речи полководец сказал очень простую вещь: «если бы я, отцы-сенаторы, хотел отрицать, что разграбил Сиракузы, то никогда не украсил бы Рим своей добычей. У кого-то я, победитель, что-то отнял, кому-то что-то дал – по праву войны, и, как я уверен, каждому по его заслугам. Утвердите вы сделанное мной, отцы-сенаторы, нет ли, это гораздо важнее для государства, чем для меня. Я свой долг выполнил, дело государства – не остудить пыл будущих военачальников отменой моих распоряжений» (Liv. XXVI, 31). После чего покинул заседание и ушел на Капитолий.
В сенате разгорелись прения, и тогда слово взял Тит Манлий Торкват, тот самый, что отказался от консульской должности. Будучи человеком принципиальным, он заявил, что Сиракузы надо было не отдавать на поток и разграбление, а принять как союзный город, восстановив в нем демократическое правление. А что теперь с ним делать? В государственной казне нет денег на восстановление Сиракуз! Поэтому действия Марцелла надо осудить. И что удивительно, большинство сенаторов поддержало Торквата!
Тит Ливий не сообщает о том, почему сенат всё же согласился одобрить меры, принятые Марком Клавдием в ходе войны на Сицилии. Возможно, сыграл свою роль намек консула на то, что на отмену его распоряжений негативно посмотрят другие военачальники, которые могут оказаться в похожей ситуации. Да и добыча из Сиракуз, украсившая Рим, радовала взор «отцов отечества». Но сенаторы решили сохранить видимость беспрестанности и поэтому постановили, что сенат берет на себя заботу о гражданах Сиракуз. Консулу Левину было велено помочь им в восстановлении города, но при этом была сделана многозначительная оговорка – не в ущерб государственной казне. Решение было принято половинчатое, устроившее сенат и Марцелла, но не удовлетворившее сицилийских греков.
* * *После того как Марк Клавдий покинул Сицилию, боевые действия на острове продолжились, но по большому счёту, это была уже агония эллинов запада и их карфагенских союзников. После падения Сиракуз и побед Марцелла их главным оплотом стал Акрагант, где засели Ганнон и Эпикид. Но сил для того, чтобы вести активные боевые действия против римлян, у военачальников не было, а помощи ждать было неоткуда. Но неожиданно власти Карфагена спохватились и высадили на Сицилии десант из 8000 пехотинцев и 3000 нумидийских всадников. Положение римлян сразу же осложнилось, поскольку командование конницей вновь принял Муттин. Он не стал изобретать что-то новое, а вернулся к своей старой и проверенной тактике. Нумидийцы вновь стали делать набеги по всей Сицилии, сжигая и разоряя загородные усадьбы римлян и их союзников. Дело закончилось тем, что недавно усмиренные Марцеллом города стали переходить на сторону пунийцев. Среди них Ливий упоминает Мургантию, Эргетий, Гиблы Гелейские и Мацеллу.
Мало того, начались волнения среди «штрафных легионов», расквартированных на Сицилии. Воины были недовольны, что, несмотря на многочисленные обращения, Марцелл уехал в Рим, так и не улучшив их положения. Больше всего опальных легионеров раздражало то, что им было запрещено останавливаться на зимние квартиры в пределах городской черты. Протесты росли, но прибывший на место претор Марк Корнелий Цетег сумел погасить недовольство. После этого военачальник выступил в поход против отпавших городов и в очередной раз привел их под власть Рима. Как пишет Тит Ливий, исполняя волю сената, город Мургантию и окрестные земли Цетег передал испанцам для поселения (XXVI, 21). Среди них находился и Беллиген, тот самый, что уговорил Мерика открыть ворота Ахрадины. За свои заслуги перед Римом испанский солдат вспомогательных войск получил 400 югеров[59] земли.
В 210 г. до н. э. на остров прибыл консул Марк Валерий Левин. Левин был опытным военачальником, в течение нескольких лет он командовал сухопутными и морскими силами республики в Первой Македонской войне. Во время кампании на Балканах Марк Валерий сумел проявить себя и на дипломатическом поприще, сумев создать мощную коалицию против македонского базилевса Филиппа V. Консул блестяще разбирался во всех хитросплетениях политики балканских греков, и этот огромный опыт мог быть востребован при ведении дел с сицилийскими эллинами. Учитывая все эти факторы, Марк Валерий идеально подходил на должность командующего римскими войсками на Сицилии. Сенаторы проявили политическую мудрость, заставив Марцелла и Левина обменяться провинциями.
Первым делом консул озаботился ситуацией в Сиракузах. Разграбленный и частично разрушенный город погрузился в пучину смут и неурядиц, что делало ненадежными тылы римской армии на Сицилии. Поэтому, наводя порядок в Сиракузах, Левин держал в уме поход на Акрагант. А там творились удивительные вещи.
Муттин превзошел сам себя. Нумидийская конница под его командованием в буквальном смысле слова творила чудеса, лихие наездники безнаказанно разъезжали по всей Сицилии и нападали на союзников Рима. Римские командиры были бессильны остановить неуловимого карфагенского военачальника и только скрипели зубами от бессильной ярости. Власти на местах охватила паника, и никто не знал, что делать дальше, поскольку Муттин очень искусно обходил все расставленные ловушки. После каждого похода начальник конницы уводил своих людей в Акрагант, где они отдыхали и набирались сил, а через некоторое время вновь вел нумидийцев в рейд по землям римских союзников. Кавалеристы уважали своего бесстрашного командира, пользовавшегося среди подчиненных огромным влиянием. Все надежды карфагенский гарнизон Акраганта связывал с Муттином, и пока нумидийская конница под его командованием господствовала на полях Сицилии, римляне не могли приступить к осаде города.
В очередной раз всё погубил Ганнон. Бездарный военачальник и завистливый человек, он совсем потерял покой из-за успехов Муттина. Ганнона грызла зависть, он забросил обязанности командующего и целыми днями думал о том, как бы ему навредить своему удачливому сопернику. Даже победы Муттина над римлянами не радовали Ганнона, и он открыто желал ему поражения. Так ничего не придумав, карфагенский военачальник не выдержал и свой властью отстранил Муттина от командования кавалерий. А вместо него на эту
