Флэшмен и Морской волк - Роберт Брайтвелл
Стюарт, со своей стороны, с восторгом принял вызов познакомить меня с лучшими сторонами Лондона. Забота о нашем совместном веселье отвлекала его от собственных бед, и, думаю, в тот момент он хотел забыть многое из своего недавнего прошлого, а потому мое посвящение началось немедленно и с большим рвением.
Глава 3
Для молодого, полного сил мужчины с недавно пробудившимися плотскими аппетитами Лондон в те времена был, в некотором роде, одним огромным домом развлечений. Некий господин по фамилии Колкухун в 1797 году подсчитал, что в Лондоне насчитывалось пятьдесят тысяч проституток, что составляло примерно десять процентов всего женского населения. Если бы вы побывали в таких местах, как Стрэнд и Ковент-Гарден, вы бы с трудом в это поверили и назвали бы цифру куда больше. Невозможно было пройти и нескольких шагов по улице, чтобы к тебе не пристали.
Те, у кого в кармане звенела монета, могли удовлетворить любой свой порок и извращение. Либо, как я, могли узнать о множестве других пороков, о существовании которых прежде и не подозревали. Выбор куртизанок простирался от изысканных специалисток за пятьдесят гиней за ночь в первоклассном борделе до сотен уличных девок, которые затащили бы тебя в переулок за пинту вина и шиллинг, и, без сомнения, бесплатно наградили бы сифилисом. Более того, зачастую они даже не утруждали себя поиском переулка: в трущобах нередко можно было увидеть потаскуху с задранными юбками, прислонившуюся к стене, пока клиент ее обрабатывал, а другие шлюхи стояли рядом, выкрикивая ободрения или критикуя его выносливость.
За лучшую ночь и шесть гиней можно было посетить качественный баньо: получить хороший ужин, ванну и пылкую молодую женщину. Женщины там были в прямом смысле чище, особенно если присоединялись к тебе в ванне, что многие и делали, а хозяйки уверяли клиентов, что их воспитанницы свободны от болезней. Были дома, что специализировались на черных девушках, индианках или, если таков был ваш вкус, на мужчинах. На Темзе даже стояла на якоре баржа с рестораном на первом этаже и борделем на втором. Ужины там были скверные, а вино — дрянное, но позже, когда лодку качало, а на тебе сидела девица, это было очень приятно.
Сам я там никогда не бывал, но существовал даже исправительный дом, где бедным заключенным женщинам предоставлялся выбор: умереть с голоду или продавать себя надзирателям. Их тюремщики выступали в роли сутенеров, и посетители-мужчины могли получить заключенную, по доброй воле или нет, на всю ночь, если давали надзирателю шиллинг на чай.
Наряду со всем этим существовала элита светского общества, известная как «высший свет», которой правили особы вроде герцогини Девонширской и ее окружения, говорившие с жеманным, детским акцентом, которому пытались подражать другие члены их круга. Они заправляли светской жизнью через такие заведения, как залы собраний Олмака, нечто вроде великосветского казино и танцевального зала. Вход разрешался по решению комитета светских мегер, которые собирались каждый понедельник вечером и решали, кто «вхож», презрительно отвергая тех, кого они считали нуворишами.
Тем, кого одобряли, они выдавали ежегодный купон на десять гиней, дававший доступ в клуб. И в доказательство того, сколь отвратительно они разбирались в людях, они выдали такой купон и мне, после того как меня представил Стюарт. Происхождение состояния Флэшменов, хоть и было, возможно, запятнано работорговлей и пиратством, оказалось достаточно древним, чтобы пройти проверку.
Первым делом Стюарт отвел меня в баньо, специализировавшееся на турецких деликатесах, под названием «У Мустафы», или, как он его называл, «must have her» — «надо ее брать». Подлинность заведения была сомнительной; я некоторое время назад был в Турции и не видел там никаких «настоящих мясных пирогов», которые, как уверял нас Мустафа, были основной пищей в Константинополе, но кебаб из оленины и ягненка у него был хорош. Огромный охранник у дверей, называвший себя Ахмедом, был турком не более, чем я, и носил весьма очевидные фальшивые обвислые усы. Однако внутри обстановка была превосходной: огромная, отделанная мрамором турецкая баня и несколько весьма пылких девиц. В большинстве заведений выбираешь девушку, а затем уединяешься с ней в комнате, но здесь все было устроено более по-светски. Хотя при желании можно было сперва насладиться настоящей турецкой баней с массажистом-мужчиной, большинство посетителей выбирали девушку, чтобы та помогла им с омовением, и дальше все развивалось естественным образом в одном из больших бассейнов, на мраморных плитах или кожаных кушетках.
Хотя Мустафа и настаивал, что его девушки чисты, Стюарт был уверен, что обильное омовение мыльной водой до, после, а зачастую и во время соития убережет его от сифилиса, и поскольку мы оба избежали болезней, кто станет утверждать, что он был неправ? Моей личной любимицей была девушка по имени Жасмин, с волосами цвета воронова крыла, миндалевидными глазами и восхитительной оливковой кожей. У нее была тонкая талия и самая совершенная грудь, какую только можно обхватить ладонями. Учитывая общительную обстановку, нельзя было не заметить, чем занимаются другие пары поблизости, что тоже возбуждало. В мой первый визит, после весьма интимного намыливания, мы с Жасмин как раз устроились на скользкой от мыла мраморной массажной плите, она сидела на мне верхом, а я прижимался к ее совершенной груди. Отвлекшись на чей-то визг, я посмотрел в сторону Стюарта, который в нескольких ярдах от меня поднялся на ноги, а его девушка все еще обвивала его, скрестив лодыжки у него на пояснице. Он поймал мой взгляд и крикнул:
— Десять гиней, что обгоню тебя вокруг главного бассейна!
Что ж, я человек азартный, и, по моим прикидкам, у меня была фора в добрых шесть ярдов и более легкий жокей. Так что, обхватив мыльные ягодицы Жасмин, я в мгновение ока вскочил и ринулся к краю бассейна, пока она вцепилась в меня и подбадривала криками. Под рев Стюарта за спиной мы помчались по полотенцам, постеленным у края бассейна для лучшего сцепления, и перемахнули через первое препятствие — парочку, совокуплявшуюся у самой воды. На дальней стороне бассейна мы все еще лидировали, хотя я слышал, что мой новый друг нагоняет; другие посетители и девушки теперь тоже подбадривали нас криками. Мы завернули за последний угол, где дородный джентльмен со своей девицей держали полотенце поперек дорожки, словно финишную ленту. И тут Стюарт, поравнявшись со мной, сильно толкнул меня, так что я свалился в воду.
Я вынырнул, смеясь
