Стратегия победы. Разгрома 1941 года не было - Елена Анатольевна Прудникова
Намерения Германии оценивались в июльском плане 1940 г. следующим образом. Развернув основные силы к северу от устья реки Сан, она из Восточной Пруссии нанесет «главный удар на Ригу, на Ковно [Каунас], Вильно [Вильнюс] и далее на Минск». Одновременно в Белоруссии наносятся удары на Барановичи и Минск, а также на Дубно и Броды с целью овладения Западной Украиной… Однако не исключался и обратный вариант, когда главный удар будет наноситься на Украине, а севернее развернутся вспомогательные действия. В этом случае вермахт будет развернут в обратной пропорции. Предполагались наступательные действия с территории Румынии на Жмеринку и из Финляндии на Карельском перешейке, а позднее на Кандалакшу и Петрозаводск.
Изложив оба варианта действий Германии, авторы документа делали следующий вывод: «Основным наиболее политически выгодным для Германии, а следовательно, и наиболее вероятным является 1-й вариант ее действий, т. е. с развертыванием главных сил немецкой армии к северу от устья р. Сан.
В ходе дальнейшей переработки этой части документа в текст вносились лишь частные изменения относительно направлений развития германских наступательных операций и развертываемых сил. Гораздо более важным являются изменения в оценке основного варианта действий вооруженных сил Германии. Если в плане от 18 сентября 1940 г. он оставался без изменений, то в плане от 11 марта 1941 г. считалось, что главный удар вермахта будет нанесен по Украине, а на севере будут наноситься вспомогательные удары на Ригу, Двинск [Даугавпилс], Волковыск и Барановичи, правда, и северный вариант полностью не исключался. Документ от 15 мая 1941 г. исходит уже из вероятности только южного направления главного удара вермахта.
Таким образом, оценка намерений противника, за исключением возможного направления главного удара, не претерпела существенных изменений. Вместе с тем нельзя не отметить, что в условиях отсутствия конкретных данных о действительных планах Германии подобные оценки исходили лишь из конфигурации советско-германской границы. Неясно также, почему авторы документов полностью исключили вариант нанесения главного удара вермахта в Белоруссии, и на каком основании ими делался вывод о северном или южном направлениях главных ударов противника. При анализе этих разделов документов постоянно возникает ощущение, что их авторы занимаются простым гаданием…»
Глава 4. По обрыву, по-над пропастью, по самому по краю…
– Но что он мог сделать?
– А что он сделал из того, что мог?
Роман Злотников. Атака на будущее
Страшная штука – профессиональное мышление. На примере рассуждений о военном планировании это видно особенно отчетливо. Зачем определять направление главного удара? Ну как – зачем? Затем, чтобы расположить на этом направлении наши главные силы. А зачем располагать на этом направлении наши главные силы? Смешной вопрос, право. Затем, чтобы наилучшим образом отразить нападение. Но кто сказал, что его вообще можно отразить?
А вот об этом военным думать запрещено. Если военные допустят даже мысль о том, что все их усилия тщетны, война будет проиграна еще до ее начала. Однако глава государства об этом подумать обязан: что делать, если окажется, что армия не способна отразить натиск врага.
Поэтому военные того времени (и современные военные историки вслед за ними) рассматривают два варианта – «северный» и «южный». А Сталин должен был – иначе он не был бы Сталиным – рассматривать три: «северный», «южный» и «нулевой». Что делать, если Красная Армия, как ее ни располагай, заведомо не способна противостоять вермахту?
Как оно в итоге и оказалось.
Но войну мы все-таки выиграли. А значит, либо Гитлер, начиная ее, был безумен (хотя до сих пор он неизменно оказывался на редкость трезвым политиком), либо существовал и третий план ведения войны – сталинский. О котором военные, кстати, могли и не знать. Даже должны были не знать – чтобы не расхолаживались. И в этом случае странности стратегического планирования могли иметь неожиданное объяснение – если они входили составной частью в сталинский план, а военных при этом использовали втемную.
Но перед тем как начать разбираться, на что рассчитывал Сталин, надо ответить на другой вопрос из вынесенных в начало этой книги…
Странная склонность к суициду, или На что рассчитывал Гитлер?
– Вот и выходит, товарищ Момыш-Улы, что и побеждая, можно оказаться побежденным.
– Как, товарищ генерал?
– А цена? – живо ответил Панфилов.
– Цена, которую платят за победу?
Александр Бек. Волоколамское шоссе
Это так общеизвестно, что неприлично даже вспоминать – не вступать в войну с Россией завещал еще Бисмарк. Ему принадлежит знаменитая фраза: «На Востоке врага у Германии нет!»
Пресловутый «Дранг нах Остен» был магнитом, вектором германской политики, частью их менталитета уже не менее тысячи лет. Понять немцев нетрудно. Германия чем дальше, тем более остро нуждалась в земле, хлебе, ресурсах. Собственно, это была общая проблема европейских государств – но не у всех под боком маячили такие колоссальные и столь дурно обрабатываемые пространства, которые словно бы просили хозяйской руки. К началу ХХ века идея колонизации Украины, судя по всему, стала в определенных кругах Германии настоящей шизой. Иначе зачем предупреждение Бисмарка? Ну кто нормальный, скажите, сюда сунется?
Нет, теоретически выиграть войну по европейским стандартам – то есть взять столицу и даже заключить какой-то мир – было возможно. Но проблема в том, что настоящие трудности у победителя начались бы только потом, после внезапного осознания того факта, что здесь, оказывается, другие правила ведения войны. Совсем.
…Вскоре после подписания пресловутого пакта 1939 года германский Генштаб заказал эмигранту генералу Краснову аналитический обзор: «Поход Наполеона на Москву в 1812 году. Теоретический разбор вопроса о возможности такого похода в ХХ в. и возможные последствия подобной акции».
Естественно, изучая вопрос, просто невозможно было пройти мимо мемуаров графа Армана де Коленкура, приближенного Наполеона. Тот приводит короткую, но выразительную сценку: разговор Александра I с послом Наполеона де Нарбонном о войне и мире, которая завершилась следующим образом: раскрыв перед французом карту России, русский царь
