Кавказская слава России. Время героев - Владимир Александрович Соболь
А Софья играла с удовольствием и успехом. Сейчас она на глазах у Валериана освободилась от скучной собеседницы, жены одного из чиновников, дамы, высохшей под карабахским солнцем почти до костей; подошла к столу, поговорила с играющими, и тут же юркий Иван Христофорович вскочил, освобождая ей место. Валериан подозвал слугу, объяснил, какого вина еще принести гостям, тем, кому Аллах еще не успел запретить невинное удовольствие, а после, обернувшись, увидел Карганова, что смиренно дожидался, пока князь разрешит к нему обратиться.
– Проигрались, Карганов?
– Что вы, ваше сиятельство, разве бы я посмел княгиню приглашать на такое место? Пока все хорошо, и Софья Александровна тоже игрок не из худших. Ну а если фортуна повернется вдруг к нам, как говорится, спиной, то уж как-нибудь расплатимся за удовольствие.
Валериан как бы нехотя, с ленцой направился к окну, выходившему в сад и распахнутому настежь. Кивком показал Карганову двигаться следом.
– Вы недавно из Шемахи. Какие новости привезли?
– Все спокойно, ваше сиятельство. Мустафа по-прежнему в Персии. Камбай-бек сторожит его у Аракса.
Камбай-бек, отважный и умный воин, вел ширванские сотни, когда отряд Мадатова шел на Кази-Кумух.
– А здесь, в Шуше, кажется, неспокойно.
– Что такое?
– Люди недовольны нынешним ханом. Говорят – он только кутит да распутничает. Тратит силы на охоту да женщин. Злые языки утверждают, что он проводит больше времени на тахте, чем в диване [53].
– Кто говорит?
– Я слышал подобное сам от Джафар-аги.
Валериан, до сих пор глядевший на ночной сад, обернулся к Карганову. Лицо купца изображало совершеннейшую почтительность и внимание.
– Кто еще это слышал?
– Адигезаль-бек, господин пристав… Да многие слышали. Джафар-бек неосторожен и пылок.
– Плохо, когда наследник произносит такие слова прилюдно.
– Он еще слишком молод. Но многие в городе втайне хотели бы видеть Джафара в ханском дворце.
– Дворец разрушен.
– И это ставят в вину Мехти Кули-хану. Люди надеются, что новый энергичный правитель сумеет восстановить его былое величие.
– Лишние речи, опасные речи. Слышал ли их сам Мехти-хан?
– Меня не зовут на совет. Что думает хан, надобно спросить Адигезаль-бека.
– Позови.
Карганов, кланяясь, отступил и заторопился к столу. Какое-то время он наблюдал за игрой, а потом Мирза пригласил его на свое место. Сам же прогулялся по зале, делая вид, что слушает музыку – двух скрипачей и одного умельца извлекать звуки из натянутой кожи, поглядел на танцующих – их было не меньше десятка, взял тяжелую кисть винограда с ближайшего блюда и, с удовольствием кидая в рот черные сладкие ягоды, подошел, как бы невзначай, к князю.
– Какая ночь, ваше сиятельство! Какие звезды! А листья – словно бы вырезаны в бархате.
– Скажите об этом княгине. Она любит поэзию.
– А что ценит генерал-майор князь Мадатов?
– Точность и послушание… Что знает Мехти Кули-хан о наследнике?
– Что его надобно опасаться.
– Насколько он боится Джафара?
– Настолько, что хотел бы более не видеть его и вовсе.
– Уверены?
– Я слышал сам, как его величество произносил такое желание вслух.
Валериан подумал, что под правлением русских даже карабахские политики забыли об осторожности. Но, разумеется, сохранил эту мысль при себе.
– Кто еще слышал?
– Те, кто хотели бы угодить карабахскому хану.
– То есть жизнь Джафар-аги в опасности?
Адигезаль-бек выдержал паузу, а потом все же признал неизбежное.
– Боюсь, что именно так, ваше сиятельство.
– Надо предупредить наследника.
– С ним уже говорили, но он отважен и беззаботен.
– Тогда я поговорю с приставом.
Адигезаль-бек поклонился.
– Все, кто ценит спокойствие, будут весьма признательны распорядительности вашего сиятельства…
В конце вечера, когда последние гости уже покидали дом правителя, Валериан ухватил пристава под локоть и отвел в сторону. Непейцын был раздражен проигрышем, но послушно пошел за князем.
– Никифор Максимович, у меня есть точные сведения, что Джафар-аге угрожает опасность.
– Джафарке-то? А как же! Либо медведь заломает, либо муж какой подстережет в закоулке.
Валериан сузил глаза и, не повышая голос, заговорил резким, почти ледяным тоном:
– Господин пристав! Довожу до вашего сведения, что на наследника карабахского хана готовится покушение. Приказываю вам принять все необходимые меры, чтобы сохранить жизнь и здоровье Джафар-аги.
Непейцын, будто бы его перетянули через лицо плетью, качнулся назад, но тут же выправился и стал смирно.
– Будет исполнено, ваше сиятельство! Сей же час отряжу людей для охраны.
– Только так, чтобы сам Джафар ничего не заметил.
– Есть у меня такие умельцы. В воздухе растворяются, словно тени. Сам иногда отыскать не могу. Знаю, что за спиной, а вот ухватить невозможно.
– Вот и распорядитесь. Немедленно! И обо всех происшествиях докладывать лично мне без отсрочки!..
Слуга разбудил его еще затемно. Валериан накинул халат и вышел в приемную, где стоял, не решаясь присесть, Непейцын. Шандалы, стоявшие на столе в приемной, освещали его только до середины широкой груди; лицо оставалось в тени.
– Ваше сиятельство! – вытянулся он, завидев Мадатова. – Виноват, каюсь! Не уследили.
– Убит?
– Слава Господу, нет! Только ранен. Он ведь, как вышел от вас, не к себе домой повернул, а налево, вниз. И начал кружить да накручивать. Мои его вели осторожно, а Джафарка прокрался в один дом, где хозяином…
– Эти подробности лишние, – остановил Валериан пристава; он, как и все в городе, знал, к какой женщине ходит сейчас Джафар, и не видел причины повторять ее имя вслух.
– Часа через три вышел и поехал уже домой. Нукер был при нем, один. Тоже ждал господина у коновязи. В общем, у мостика они попали в засаду. Четыре выстрела было – два вовсе мимо, одним нукера убило, а четвертая пуля самому Джафару в плечо. Он ткнулся в гриву, те побежали – тенями вдоль дувалов, мои же вдогонку им по пуле успели послать. Одного зацепили насмерть. Народ сбежался, Джафарку перевязали и унесли, а убитого опознали. Говорят, – он понизил голос наполовину, – что человек из ханской, мол, стражи.
– Человек Мехти-хана? – Голос Валериана дрогнул. – Как он решился? Немедленно скачите к нему. Разбудите начальника стражи – пусть опознает и объяснит.
– Слушаюсь…
Непейцын повернул было к выходу, но у самой двери столкнулся с вошедшим, почти вбежавшим Адигезаль-беком. Тот обошел пристава, приблизился к Валериану почти вплотную и тихим, надтреснутым от напряжения голосом сообщил, что чуть
