Работорговцы - Альберто Васкес-Фигероа
– Что можно сделать, когда боги проклинают тебя и хотят уничтожить? – однажды ночью спросил он мудреца-старца, который, как предполагалось, должен был знать ответ на все. – Как бороться с такими врагами?
На этот раз, однако, старец лишь качал головой, рассеянно перебирая свои спутанные седые бороды.
– Нет никакого проклятия, нет никаких богов, – уверенно ответил он. – Верующий никогда не должен поддаваться таким суевериям. Ты хорошо знаешь, что нет другого бога, кроме Аллаха, и что ни Элегба, ни ее якобы отравленная слюна – не более чем предрассудки варварских народов. Не она посылает бешенство.
– Кто тогда посылает его мне?
– Ты грешишь гордыней, полагая, что это послано именно «тебе». Бешенство – это зло, как лепра, оспа или чума, и твоя обязанность как короля – свести его последствия к минимуму, не допуская паники. – Старец указал пальцем на грудь своего ученика и добавил: – Вот здесь и сейчас ты должен доказать, что действительно способен править. То, что ты делал до сих пор – посылал воинов разорять деревни и ловить рабов, – может сделать любой.
Несмотря на столь мудрые слова, очень скоро стало совершенно очевидно, что ни Мулай-Али, ни старец из Ибадана, ни тем более шотландец Иэн Маклейн не имели ни малейшего представления о том, как справиться с эпидемией, которая неумолимо приближалась к цитадели, и как удержать напуганных жителей от вопросов о том, что произойдет, когда она захватит переполненные улицы, тесные площади и огромные склады, где сотни рабов толпились, скованные плечом к плечу.
Кто остановит соседку, которая укусит соседа, прохожего, который нападет на водоноса, или пленника, который бросится на своего сокамерника?
Кто сможет выяснить, какая собака, кошка, свинья или обезьяна готовится наброситься на своего хозяина?
Кто осмелится определить, какой процент из сотен мужчин, женщин и детей, бежавших в панике, был заражен страшной болезнью?
В качестве меры предосторожности мулат приказал уничтожить всех домашних животных, находившихся в пределах стен цитадели, и запретить отчаявшимся жителям юга, рассказывающим ужасающие истории о бешеных зверях, входить в ворота крепости. Вместо этого отряд отборных воинов «приглашал» их разбить лагерь у реки, куда вскоре их заставляли заходить силой.
По словам Мулай-Али, тот, кто отказывался провести долгое время в воде, очевидно, страдал водобоязнью, а значит, был потенциальным носителем болезни. Лучший способ избавить его от страданий и защитить других был прост: позволить ему перерезать горло, чтобы река унесла его тело как можно дальше.
Страх распространился настолько сильно и достиг таких невероятных масштабов массовой истерии, что некоторые люди отказывались подходить к реке, возможно, боясь обнаружить свою собственную водобоязнь.
Жан-Клод Баррьер, которого уже много лет никто не осмеливался так называть, становился всё более яростным.
Кроме того, в этот раз он был, откровенно говоря, напуган, поскольку удача, казалось, отвернулась от него. После долгих месяцев, когда он не продал ни одного раба, не получил ни одной гвинеи, ни одного ружья или даже жалкого мешка пороха, у него начали заканчиваться запасы провизии. Скоро ему нечем будет кормить своих воинов, и он окажется в положении, когда придётся отправлять их добывать еду, оставляя цитадель беззащитной.
Но как будто этого было мало, на юг его империи обрушилось худшее из бедствий – бешенство.
Юг!
Южная граница всегда казалась ему самой безопасной, ведь на крайнем юге его обширных владений находились только нездоровые и пустынные болотистые земли дельты – край прокажённых, убогих рыбаков и испуганных беглецов, от которых нечего было ожидать.
Север, восток и запад, напротив, были зонами конфликтов, где ему ежедневно приходилось сражаться с могущественными врагами, которых он умудрялся побеждать, подчинять и продавать капитанам работорговцев. Но от юга он никогда не ждал ни хорошего, ни плохого.
Однако теперь именно с юга пришёл худший кошмар всех королей и народов – гнев богини Элегба, которая, судя по всему, решила проклясть землю, заражая её создания так, чтобы они умирали в мучительных воплях и боли, столь невыносимой, что они начинали пускать пену изо рта.
– Что можно сделать, когда боги проклинают тебя и хотят уничтожить? – однажды ночью спросил он мудреца-старца, который, как предполагалось, должен был знать ответы на всё. – Как бороться с такими врагами?
На этот раз, однако, старец лишь качал головой, рассеянно перебирая свою спутанную седую бороду.
– Нет никакого проклятия, нет никаких богов, – уверенно ответил он. – Верующий никогда не должен поддаваться таким суевериям. Ты хорошо знаешь, что нет другого бога, кроме Аллаха, и что ни Элегба, ни её якобы отравленная слюна – это лишь предрассудки варварских народов. Не она посылает бешенство.
– Кто тогда посылает его мне?
– Ты грешишь гордыней, полагая, что это послано именно «тебе». Бешенство – это зло, как лепра, оспа или чума. И твоя обязанность как короля – свести его последствия к минимуму, не допуская паники. – Старец указал пальцем на грудь своего ученика и добавил: – Вот здесь и сейчас ты должен доказать, что действительно способен править. То, что ты делал до сих пор – отправлял воинов разорять деревни и ловить рабов, – может сделать любой.
Несмотря на столь мудрые слова, вскоре стало ясно, что ни Мулай-Али, ни старец из Ибадана, ни тем более шотландец Иэн Маклейн не имели ни малейшего представления о том, как справиться с эпидемией, которая неумолимо приближалась к цитадели, и как удержать напуганных жителей от вопросов о том, что произойдёт, когда она доберётся до переполненных улиц, тесных площадей и огромных складов, где сотни рабов толпились, скованные плечом к плечу.
Кто остановит соседку, которая укусит соседа, прохожего, который нападёт на водоноса, или пленника, который бросится на своего сокамерника?
Кто сможет выяснить, какая собака, кошка, свинья или обезьяна готовится наброситься на своего хозяина?
Кто осмелится определить, какой процент из сотен мужчин, женщин и детей, бежавших в панике, был заражён страшной болезнью?
В качестве меры предосторожности мулат приказал уничтожить всех домашних животных, находившихся в пределах стен цитадели, и запретить отчаявшимся южанам, рассказывавшим ужасающие истории о бешеных зверях, входить в ворота крепости. Вместо этого отряд отборных воинов «приглашал» их разбить лагерь у реки, куда вскоре их заставляли заходить силой.
По словам Мулай-Али, тот, кто отказывался провести долгое время в воде, очевидно, страдал водобоязнью, а значит, был потенциальным носителем болезни. Лучший способ избавить его от страданий и защитить других был прост: перерезать ему горло, чтобы река унесла его тело как можно дальше.
Страх распространился настолько сильно и достиг таких невероятных масштабов массовой истерии, что некоторые люди отказывались подходить к реке, возможно, боясь обнаружить свою собственную водобоязнь.
