Вооружение Одиссея. Философское путешествие в мир эволюционной антропологии - Юрий Павлович Вяземский
В чашу, чтоб память у них об отчизне пропала; когда же
Ею был подан, а ими отведан напиток, ударом
Быстрым жезла загнала чародейка в свиную закуту
Всех; очутился там каждый с щетинистой кожей, с свиною
Мордой и с хрюком свиным, не утратив, однако, рассудка25.
Ничего я не собираюсь от вас скрывать. Напротив, обращу ваше внимание на то, о чем Гомер умалчивает. Помните горных львов и лесных волков, которое жили вокруг дворца Цирцеи?
Вместо того, чтоб напасть на пришельцев, они подбежали
К ним миролюбно и, их окруживши, махали хвостами.
Как к своему господину, хвостами махая, собаки
Ластятся…26
Спутников своих Одиссей, как мы помним, избавил от колдовских чар, они снова стали людьми. А эти как бы ручные львы и волки так и остались для меня загадкой: кто они – очеловеченные звери или озверенные люди?
Коварство этологии, если угодно, прежде всего в том, что с ее подачи начинаешь искать человека в животном и животное в человеке даже там, где искать, вроде бы, неприлично, негуманно, некрасиво. Классическая зоология не внушает нам этих соблазнов. Старая добрая зоология – это наука о животных. Но, произведя на свет этологию, она стала не только морфологической, но и поведенческой, не только естественной, но в какой-то мере гуманитарной; с каждым годом она все заметнее превращается в науку не только о животных. Совершенствуя точность и расширяя объективность по отношению к научной истине, она шаг за шагом ощущает свою возрастающую неточность и субъективность по отношению к Тайне жизни.
На острове Эя, острове полузверей-полулюдей, острове эволюционного восприятия мира, ни в чем нельзя быть до конца уверенным.
Лишь в одном Гомер не оставляет нам права на сомнение: путь на Итаку для Одиссея лежал через Эю. Именно там волшебница Цирцея научила его, как проплыть между Сциллой и Харибдой, как совершить великий катабасис, грандиозное исследовательское нисхождение…
Глава пятая
Между Сциллой и Харибдой
§ 55
В научных работах часто можно встретить словосочетание «общая теория эволюции». Словосочетание есть. Общей теории, сразу скажу, нет. Своим путем плывут палеонтологи, своим – биологи, своим – зоологи, своим – генетики и т. д. Но поскольку пролив так устроен, что хочешь не хочешь, к какому-то из берегов надо держаться ближе, а к какому-то дальше, то все плывущие так или иначе, сознательно или неосознанно, тайно или явно прижимаются либо к Сцилле, либо уклоняются к Харибде. В результате уже давно возникли две противоположные школы эволюционного мореплавания: ламаркисты и дарвинисты.
…пожирала
Жадно Харибда соленую влагу: когда извергались
Воды из чрева ее, как в котле, на огне раскаленном,
С свистом кипели они, клокоча и буровясь; и пена
Вихрем взлетала на обе вершины утесов; когда же
Волны соленого моря обратно глотала Харибда,
Внутренность вся открывалась ее: перед зевом ужасно
Волны сбивались, и в недре утробы открытом кипели
Тина и черный песок…1
В этом гомеровском описании лично я вижу дарвинистскую картину мира, в гиперболизированном, разумеется, виде. Во-первых, Харибда эта безвидна, она даже не чудовище, а некий стихийный водоворот, трижды в день поглощающий и извергающий черные воды пролива. Во-вторых, случайно приспособишься к ней, ухватишься за смоковницу, прицепишься к ветвям, как летучая мышь2, – выживешь; не приспособишься и не ухватишься – заглотнет, и погибнешь в тине и черном песке геологической истории, в которой тебя никакие палеонтологи не обнаружат. В-третьих, тут его величество случай правит балом, и никакой мудрый пророк Тиресий, никакая волшебница Цирцея, никакой даже Нептун-Посейдон не поручится, проплывет мимо Харибды Одиссей или… «не будет отобран».
Подавляющее большинство современных ученых считают себя последователями Дарвина и, стало быть, в той или иной мере исповедуют «харибдианский» подход к эволюции. Они радостно утверждают, что «в 30-40-х годах происходит слияние генетики с неодарвинизмом, что знаменует собой возникновение так называемой синтетической теории эволюции»3. Столь дорогие мне отцы-основатели этологии в своих сочинениях не устают повторять имя великого Дарвина. Согласен, Дарвин – великий человек и титан мировой науки.
Но есть другой берег пролива. Жил на свете Жан Батист Антуан Пьер шевалье де Ламарк, который, как я понял, советовал плыть ближе к Сцилле.
По сравнению с Харибдой, как объяснят нам мифологи, Сцилла более человечна, что ли. Есть у нее мать, Кратейя, к которой можно обратиться с просьбой о заступничестве4. Некогда Сцилла была прекрасной девушкой, сводившей с ума влюбленных в нее юношей. То ли за это, то ли из ревности Цирцея превратила ее в чудовище, но в чудовище опять-таки получеловеческое, миксантропическое: женское лицо и туловище, опоясанное собачьими головами.
Сцилла тоже «отбирает» и из спутников Одиссея шестерых сожрет в кровавой вышине утеса. Но самого Одиссея не тронет, потому что так решили боги, и волшебнице Цирцее об этом известно, и тень пророка Тиресия вещала об этом в загробном мире. Одиссей в известной степени заслужил эту богоизбранность, и сыну своему, Телемаху, уже передал свой «аристоген» («ген прогресса», по Генри Осборну), или «энергию жизнедеятельности» (по А. Н. Северцову), или «ростовую силу» (по Э. Копу), благодаря которым и вследствие «номогенеза» (по Л. С. Бергу) именно Телемах после смерти Одиссея должен стать царем на Итаке, а женихи Пенелопы так и не приспособятся к царскому трону, погибнут в борьбе за существование и бесславно исчезнут в Аиде…
… и, столпясь, полетели за Эрмием тени
С визгом; как мыши летучие…5
(Дались же Гомеру эти рукокрылые!)
В современном научном мире «сциллианец» Ламарк пользуется намного меньшим авторитетом, чем Дарвин. Многие положения его эволюционной теории давно уже опровергнуты поступательным движением естественно-научной мысли; Дарвин уточнялся, а тем более опровергался значительно меньше. Однако, во-первых, Ламарк намного больше, чем Дарвин, говорит о потребностях живых организмов, и, стало быть, хотя бы с этой точки зрения должен нам быть интересен. Во-вторых, среди явственных ламаркистов мы встречаем известных и даже выдающихся исследователей, как зарубежных (Осборн, Коп, Шиндевольф), так и отечественных (Северцов, Шмальгаузен, Берг); причем, как мне кажется, число ламаркистов с каждым годом не убывает, а возрастает. В-третьих, прав Ламарк или заблуждался, направление, им указанное, сегодня активно используется научными корабельщиками, стремящимися обнаружить и изучить некий формообразующий и не-случайный стержень эволюционного движения: «ароморфоз», «номогенез», «ортоселекцию», «ортогенез» – его по-разному называют.
В результате, как можно
