Мифы и загадки Октября 1917 года - Юрий Васильевич Емельянов
Для социалистов в странах Центрального блока оправданием их предательства служили широко распространенные в их среде представления о том, что главным врагом мировой цивилизации является Россия. Еще в 1890 году в своей статье «Внешняя политика русского царизма» Фридрих Энгельс, говоря об угрозе мировой войны, писал: «Вся эта опасность мировой войны исчезнет в тот день, когда дела в России примут такой оборот, что русский народ сможет поставить крест над традиционной завоевательной политикой своих царей и вместо фантазий о мировом господстве заняться своими собственными жизненными интересами внутри страны, интересами, которым угрожает крайняя опасность… Русское Национальное собрание, которое захочет справиться хотя бы с самыми неотложными внутренними задачами, должно будет решительно положить конец всяким стремлениям к новым завоеваниям… С возрастающей быстротой, как по наклонной плоскости, катится Европа в пропасть мировой войны неслыханного размаха и силы. Одно только может остановить ее: перемена строя в России. Что это должно произойти в ближайшие годы, – не подлежит никакому сомнению… В тот день, когда падет царская власть, эта последняя твердыня общеевропейской реакции, – в этот день совсем другой ветер подует в Европе».
Через 44 года после публикации этой статьи с ее критикой выступил И.В. Сталин. Он писал: «Энгельс несколько увлекся и, увлекшись, забыл на минуту о некоторых элементарных, хорошо известных вещах». По мнению Сталина, Энгельсом был «упущен один важный момент, сыгравший потом решающую роль, а именно момент империалистической борьбы за колонии, за рынки сбыта, за источники сырья, имевший уже тогда серьезнейшее значение, упущены роль Англии как фактора грядущей мировой войны, момент противоречий между Германией и Англией, противоречий, имевших уже тогда серьезное значение и сыгравших потом почти определяющую роль в деле возникновения и развития мировой войны».
Комментируя же замечания Энгельса о роли царской России в провоцировании мировой войны, Сталин назвал их «преувеличением». Сталин напоминал: «Характерно, что в своих письмах на имя Бебеля, писанных в 1891 году… где трактуется о перспективах надвигающейся войны, Энгельс прямо говорит, что «победа Германии есть, стало быть, победа революции», что «если Россия начнет войну, – вперед на русских и их союзников, кто бы они ни были!». Комментируя слова Энгельса, Сталин замечал: «Едва ли можно сомневаться, что подобный ход мыслей должен был облегчить грехопадение германской социал-демократии 4 августа 1914 года, когда она решила голосовать за военные кредиты и провозгласила лозунг «защиты буржуазного отечества от царской России, от «русского варварства» и т. д.».
Сразу же после начала войны руководящие деятели СДПГ, продолжая заявлять о верности «социалистическим принципам Интернационала», выступили со статьями в печати и на рабочих собраниях с призывами защищать Германию от «реакционных посягательств царизма», «сибирского бескультурья», «диких казаков» и т. д. Аналогичную позицию заняло и руководство социал-демократической партии Австрии. Русофобия, которая давно заразила значительную часть общественности Западной Европы, помогала лидерам социал-демократов Германии и Австрии солидаризироваться с империалистическими кругами мира, развязавшими невиданную до тех пор по своим масштабам и жестокости бесчеловечную бойню.
Пойдя на трусливую и беспринципную сделку со своей буржуазией, европейская социал-демократия упустила исторический шанс, когда не только можно было сорвать начало мировой бойни, но и поднять рабочих многих стран мира на массовые революционные выступления. Безоговорочная капитуляция лидеров социал-демократии стала первой крупной победой буржуазии всех стран в мировой войне, в результате чего миллионные армии пролетариата были идейно разоружены и преданы. Вместо участия в революционных боях против класса капиталистов и их наемников социал-демократические лидеры повели рабочих Европы на поля сражений против своих братьев по классу.
Лишь меньшинство из видных деятелей социал-демократии Западной Европы сохранило верность принципам пролетарского интернационализма. Против военных кредитов проголосовали в сербской Скупщине два депутата, представлявших социал-демократическую партию. 10 сентября Карл Либкнехт, Роза Люксембург, Франц Меринг и Клара Цеткин опубликовали заявление, в котором осудили позицию руководства социал-демократической партии Германии. А вскоре Либкнехт, Люксембург и Цеткин были заключены под стражу за ведение антивоенной пропаганды.
С самого начала Первой мировой войны большевистская партия выступила против бойни, развязанной империалистами всех стран. Эта позиция была определена Лениным 6 сентября 1914 г. в его речи на собрании группы российских большевиков в Берне. Тезисы этого выступления легли в основу Манифеста ЦК большевистской партии. В нем Ленин разоблачал грабительские цели организаторов войны. Заклеймив капитулянтство вождей II Интернационала, Ленин обрушил огонь критики не только на откровенных социал-шовинистов, но и на так называемых «центристов» во главе с Карлом Каутским. Осуждая войну, Каутский и его единомышленники ограничивались обращениями к правительствам воюющих стран с просьбой заключить мир. Центристы отказались от призывов к пролетарской революции против капиталистической системы, банкротство которой было доказано мировой войной. Ленин выдвинул лозунг: «Превратить империалистическую войну в гражданскую». В Манифесте ЦК подчеркивалось, что «политику поражения «своего» империалистического правительства должны проводить не только русские революционеры, но и революционные партии всех воюющих стран».
Большевистская партия во главе с Лениным стала единственной социалистической партией, которая оказалась верной декларациям международных конгрессов социалистов о превращении мировой войны в революционное выступление против капитала. А ведь большевистская партия не была самой крупной социал-демократической партией в мире. Позиция Ленина и большевиков была следствием их морального превосходства над большинством социалистов мира, капитулировавших перед правящими кругами своих стран.
Отказ пойти на трусливую сделку с буржуазным классом был порожден опытом борьбы российских большевиков в революции 1905–1907 гг., долгого пребывания в условиях полицейских преследований и подполья, которого не было у большинства социал-демократов в других странах мира. Приверженность большевиков идейно-политическим принципам, одобренным на международных конгрессах социалистов, была следствием глубокого и серьезного изучения марксистско-ленинского учения подавляющим большинством членов большевистской партии. В подполье, тюрьмах, ссылках и на каторгах они упорно изучали марксистскую теорию, обсуждали труды Маркса, Энгельса и их продолжателей в кружках. Они приучались видеть в теории не ритуальное пособие, а руководство к практическим делам, действенность которого подтверждал им каждый день тяжелой борьбы.
Ленин не ограничился декларациями об особой позиции большевиков. Он участвовал в публичных дебатах, полемизируя с Плехановым и Мартовым, поддержавшими войну. Одновременно Ленин предпринял усилия по организации сотрудничества с интернационалистами различных социалистических партий мира. Ленин активно переписывался с левыми голландскими социалистами Г. Гортером, А. Паннекуком и другими, создавшими группу вокруг журнала «Трибуна». Ленин связался с революционной молодежью Норвегии и Швеции, издававшей в то время три ежедневные газеты. Шведские левые имели 13 депутатских мест в риксдаге. Ленин установил контакты с болгарскими социалистами-«тесняками» во главе с Г. Димитровым и Д. Благоевым и социал-демократами Сербии. Он постоянно выражал поддержку К. Либкнехту, Р. Люксембург и другим германским социалистам, объединившимся в группу
