Эзотерика в истории, культуре и искусстве - Массимо Чентини

Понятия, касающиеся взаимоотношений между архитектурой и божественным, повторяются также в христианском контексте. Например, в «Церковной истории» Евсевия сказано, что епископ Павлин построил храм в Тире, следуя словам святых пророков.

Также в книге «Пастырь» Ерма, одном из первых произведений христианской литературы, относящемся примерно к 140 году, автору даровано видение возводимой церкви, которой суждено стать христианской точкой силы: это здание представлено в виде большой башни, при сооружении которой разные чины святых обозначены различными типами камней.

Ритуальная ориентация во время молитвы, до сих пор сохранившаяся в некоторых религиях (например, в исламе), была значимой и для христианства. Святой Фома Аквинский (1221–1274) подчеркивал:

«Предпочтительно молиться лицом на восток: прежде всего, чтобы показать величие Божие, явившееся нам в движении неба, которое начинается на востоке; во-вторых, райский сад находился на востоке, а мы стремимся в него вернуться; в-третьих, потому что пророк Захария назвал Иисуса Христа, свет миру, Восток и потому что Даниил говорил, что Иисус вознесся в небеса на востоке; и наконец, потому что на востоке Он начнет свое второе пришествие, как гласит Евангелие».

Пересечение между трансептом (поперечным нефом) и основным продольным нефом представляет собой латинский крест (вертикальная ось длиннее горизонтальной, расположенной в верхней трети креста), который можно считать образом человека, стоящего с распростертыми руками. «По словам Хильдегарды Бингенской, человек по длине и ширине с вытянутыми руками вписывается в два равных и перпендикулярных ряда по пять одинаковых квадратов, а в итоге – в идеальный квадрат» [17]. С этой точки зрения объясняется эзотерический тезис, указывающий в плане собора на сочетание совершенства и баланса. Исследователи символики соборов идут дальше и приходят к мнению, наполненному христианскими догмами. Вот что утверждает А. Натаф: «Латинский крест представляет собой ключ к метафизическим учениям христианства. Каким образом? Не как символ мук Христовых, а как символ смерти ученика» [18].

Безусловно, те, кто проектировал и строил соборы, обладали глубокими знаниями, в которых сочетались история религий и эзотерика. Кроме того, архитекторы должны были отличаться выдающимися способностями, чтобы объединить весьма отдаленные друг от друга значения и знания в продуманную структуру.

Поразительный свод французского собора в Бурже

Готический собор

«Чтобы построить готический собор или чтобы следовать арготике, науке о свете, вам действительно нужно много учиться. Собор, как греческие и римские храмы, подчиняется неизменным правилам, то есть магии чисел. Поэтому вы должны знать жаргон, арго или тайный язык, чтобы стать архитекторами и создать все элементы. Лишь благодаря секретному языку могли возникнуть подобные памятники. Эта система форм, пропорции и чисел должна была быть видна как в плане, так и в уже возведенном здании. Существовали точные геометрические методы, чтобы перейти от плана к возведению, то есть от двух линейных размеров – в третье измерение» [19].

Получается, что готическое искусство, совершившее революцию в статичном римском искусстве, придав ему необыкновенную динамичность, было выражением тайного языка, жаргоном для немногих посвященных? Такая гипотеза весьма распространена среди эзотериков, что, конечно, противоречит более рациональному видению историков. Если мы продолжим следовать нити эзотерического символизма, то столкнемся и с другим тезисом о происхождении термина «готический»:

«Готика происходит от goezia (“магия”), от греческого goes (“колдун”), goétis (“заклинание”), goétéou (“очаровывать”). Это искусство зла, обмана; смысл слова очевиден. Конечно, можно много сказать об этом зле, об этом обмане, об этой причастности, об этом подчинении чужой воле: про переход от линейного к изогнутому; от линейной земной к изогнутой космической геометрии. <…> Вспомним об идее магического действия. Это и есть готическое искусство» [20].

Возможно, Виктор Гюго был прав, когда сравнил собор и книгу: «…Роду человеческому принадлежат две книги, две летописи, два завещания – зодчество и книгопечатание, библия каменная и библия бумажная»[31]. Перед такими шедеврами, как соборы Амьена и Шартра, собор Парижской Богоматери, трудно не увлечься фантазиями и не поддаться искушению отыскать среди розетт, капителей и необычных скульптур «иное» послание, особенно если признать, что строители хотели сообщить нечто очень глубокое.

Возможно, именно ценности, связанные с сакральным, всегда побуждали эзотериков искать в соборах мистический знак, созданный с помощью символов и доступный только тем, кто желает выйти за пределы видимости. Освободиться от оков культурных убеждений, против которых эзотерика всегда противопоставляла собственные «истины», переплетенные с тайнами и древними знаниями, что игнорировались большинством людей.

Ценное пособие

Информации об эзотерической символике соборов той эпохи совсем немного. Большая часть интерпретаций датируется XIX веком, поэтому особенно важно сохранить драгоценный текст Гийома Дюрана (1230–1296), епископа Менде, под названием «Пособие для понимания символического значения соборов и церквей».

Гийом Дюран родился в Пюимиссоне, недалеко от Безье, был канонистом в соборе Магелона, преподавал право в Болонье и Модене; в 1265 году папа Климент IV назначил его капелланом. В 1285 году он стал епископом в Менде. В своей книге Дюран исходил из предположения, что в христианстве существует немало отсылок к эзотерике. Он указывал: «Многие истины, которые мы не видим, скрыты в тени».

Обращаясь к священному зданию, Дюран поднимал вопрос об эзотерическом характере архитектуры, подчеркивая необходимость для верующего человека понять ее самый сокровенный смысл.

Он считал:

«Всё, что относится к функциям, использованию или украшению церкви, полно божественных образов и тайн. Они источают небесную сладость, когда все же попадается человек, который рассматривает их со вниманием и любовью и который умеет добывать мед из камня и масло из самой твердой породы».

В своей книге Дюран предлагает глубокую интерпретацию каждой структурной и декоративной части собора, стремясь проникнуть в его самые потаенные смыслы. Он анализирует фундаментальные аспекты, такие как форма, ориентация, материалы, но также уделяет внимание второстепенным характеристикам, вроде бы не столь важным, например плитке, ступенькам или решеткам.

В итоге мы видим ценнейшее руководство, до сих пор не теряющее актуальности для тех, кто хочет осмотреть собор, понять его менее очевидные, но не лишенные смысла аспекты.

Из более чем 160 пунктов, составляющих «Пособие для понимания символического значения соборов и церквей», мы обратимся к одному, особенно показательному для темы, рассматриваемой на этих страницах.

«Церковь стоит на четырех стенах, другими словами, она возведена на учении четырех евангелистов. Она