Краткая история Ирландии - Джозеф Кухилл

между регионами Ирландии. Юг и запад в целом пострадали сильнее, поскольку их экономика была менее разнообразной и гибкой, чем на востоке и севере. В периоды экономического спада в этих частях страны вспыхивали беспорядки и сельское насилие. Однако здесь, как и в других аспектах ирландской истории, крайне трудно вывести какие-либо закономерности. Местные сельские беспорядки, по-видимому, были в высшей степени локализованными и кратковременными. Люди, отброшенные на обочину экономики, возмущали спокойствие сельской жизни, выступая против более состоятельных фермеров, требуя снижения арендной платы или повышения заработков или даже прибегая к насилию для удовлетворения потребностей в пропитании. Но и это обобщение, вероятно, можно назвать излишне широким, поскольку в большинстве случаев сельские беспорядки выражались в том, что одни бедняки воровали у других бедняков ради выживания. Не вызывает сомнения, пожалуй, лишь то, что работы многих литераторов и публицистов того времени, изображавших сельскую Ирландию как место, населенное озлобленными людьми и крайне опасное для путешественников и представителей «респектабельных» классов, излишне сгущали краски. Этот образ, опиравшийся на романтические представления о сельской Ирландии как заповеднике красот дикой природы и противопоставлявший им куда менее приятные проявления дикости, породил много недоразумений и предрассудков, сохранявшихся на протяжении десятилетий.

Ирландия, несомненно, была бедной страной по сравнению с остальными странами Европы. Но не менее очевидно и то, что в 1800–1845 годах благосостояние обеспеченных землевладельцев росло. Вместе с тем положение тех, кто не имел подобных владений, постепенно ухудшалось. И, возможно, самым главным было то, что в этот период значительно увеличился разрыв в благосостоянии между Великобританией и Ирландией.

Не менее сложной была городская жизнь. После того как британские фабрики наладили выпуск дешевых промышленных товаров, ирландские ремесленники, в прошлом производившие аналогичную продукцию, сильно страдали от конкуренции. Однако ирландские торговцы нередко добивались заметных успехов, поэтому в Дублине и Белфасте индустриализация стала более или менее постоянной частью жизни. Вместе с тем неквалифицированные работники, полностью зависевшие от экономических спадов и подъемов, почти повсеместно прозябали в бедности. Другой особенностью городской экономики в этот период было общее деление торговцев и бизнесменов на католиков и протестантов. Эти группы обладали примерно одинаковым богатством и влиянием и нередко взаимовыгодно сотрудничали, например на железнодорожном строительстве. В других отношениях они держались порознь. Местные благотворительные организации, политические организации и клубы обычно делились на католические и протестантские. Это разделение нередко проявлялось и в том, какие политические движения поддерживали бизнесмены. Нет ничего удивительного в том, что движение О’Коннелла пользовалось поддержкой католических торговцев и бизнесменов, а ирландский торизм получал такую же поддержку от протестантских торговцев и бизнесменов. Тем не менее политическая поддержка зависела не только от конфессии. О’Коннеллу, например, было трудно понять экономические доводы рабочих и ремесленников, которые говорили, что эмансипация не сделала ничего для улучшения их экономического положения. Наконец, одним из важнейших элементов сходства городской и сельской жизни Ирландии в этот период было количество городской бедноты и условия ее проживания (возможно, даже худшие, чем в деревне). В городах царила безработица, многие семьи жили на грани голода, постоянно страдая от разнообразных болезней.

Католическая церковь также кардинально изменилась. Она готовила больше священников, строила больше церквей и соборов и привлекала больше новых прихожан. Хотя католическая церковь выжила в условиях гонений против папистов, ей постоянно не хватало священников для охвата быстро растущего населения. В 1795 году правительство открыло в Мейнуте колледж для католических священников (раньше они уезжали учиться в семинарии континентальной Европы, в частности во Францию). Благодаря этому обученных священников стало больше, однако эти меры все равно не успевали за стремительным приростом паствы. В 1800 году на одного священника приходилось примерно 2675 прихожан, в 1835 году их было почти 3000, и распределение духовенства по стране оставалось неравномерным. С начала XIX века во многих местах строили новые церкви и расширяли старые, чтобы вместить больше людей.

Далее католическая церковь пыталась упорядочить верования своей паствы. Во многих областях страны большой популярностью пользовались народные суеверия и праздники, и важные события (такие как свадьба или похороны) нередко сопровождались не только христианскими богослужениями, но и другими обрядами, отражавшими дохристианские кельтские традиции Ирландии. Однако эти обряды и празднования обычно не противопоставлялись церковным практикам, и их участники не считали себя противниками христианства или католицизма. Это были просто местные и региональные обычаи, соблюдение которых не отменяло приверженности католической вере. Церковь пыталась ограничить эти практики, но не имела полного успеха. Многие люди не хотели терять то, что они считали частью своей местной традиции, и наиболее терпимые местные священники не пытались изгонять эти верования из своих приходов. В городах и сельских районах, где преобладали зажиточные фермеры и где народные обычаи в любом случае были не так распространены, подобные попытки реформ имели больше успеха. Так или иначе, следует заметить, что «религиозная революция», которую принято трактовать как благочестивую реакцию на гнев Божий в период Великого голода, в действительности началась за несколько десятков лет до 1845 года.

Схожие изменения в первой половине XIX века в Ирландии претерпел и протестантизм. Как и в сестринских церквях Британии, пресвитерианская и епископальная церкви Ирландии пережили расширение полномочий центральных церковных властей и религиозных практик. Кроме того, из Англии в Ирландию пришел евангелизм, а церковь методистов стала в Ирландии отдельной растущей деноминацией. Но, возможно, самым важным было усиливающееся осмысление протестантизма как вероучения, фундаментально отличающегося от католицизма, о чем все активнее говорили протестантские лидеры. Этот процесс совпал с ростом протестантского политического сознания (отчасти в качестве реакции на деятельность О’Коннелла). Что касается теологических аспектов ирландского протестантизма, самым ярким из них в этот период было сближение с евангелизмом и его влияние на существующие деноминации. Несколько видных служителей Церкви Ирландии «обратились», а в их работах появился евангелический тон. Усиление евангелизма и возросшая упорядоченность католической церкви в конечном итоге вели к усилению непонимания и недоверия между разными конфессиями. Хотя в первой половине XIX века можно было по-прежнему наблюдать немало примеров экуменического сотрудничества, межконфессиональные разногласия постепенно углублялись.

4

Великий голод

(1845–1852)

В современной истории Ирландии найдется немного эпизодов, которые имели бы такое же значение, как Великий голод. В 1845 году страну поразила неизвестная картофельная болезнь, и общая нехватка продовольствия привела к массовой гибели людей и столь же массовой эмиграции в другие страны в течение следующих семи лет. Голод не только сам по себе был катастрофой, приведшей к огромному количеству жертв, – его стали рассматривать как определяющий момент в истории Ирландии. Он поднял вопросы о перенаселении страны в начале XIX века, об управлении Ирландией и отношении к ней в Соединенном Королевстве, о росте эмиграции в Северную Америку и в противоположное