Собрание сочинений. Том II. Стихотворения, напечатанные в периодике и найденные в архивах; заметки, статьи - Павел Николаевич Шубин
а ржи-то,
Как стена
поднялись в лесах!
На возах
засыпает жито
В пирамидах
и ярусах.
Вы, наверно, у нас видали
Редьки,
светлые, как медали,
Кочаны
в полосе надречной.
Да такие,
что каждый в пуд!
Перед насыпью
огуречной
Вы подумайте:
вот он труд!
Нет,
не само собой,
не просто
Вышли тыквы
большого роста.
Мы пололи
и поливали,
Былку каждую
берегли…
Вы не раз
ведь
у нас бывали
На жестоком
пиру земли?!
Каждый листик,
росточек каждый
Был наполнен
гремучей жаждой.
Всех мы досыта
напоили,
И созрел урожай,
гляди:
Золотой
от цветочной пыли,
Свежий,
крепкий:
его умыли
Молодые, как он, дожди!
1947
Товарищам
Друзья, друзья!
Для вас и в поле, под зарницей рыжей,
Тюрьмой родимые края,
Свод неба – звёздной крышей.
С небес сентябрьских метеоры
Летят, летят в края ночные —
То звёздами в просторы
Вы сеетесь, родные.
Ведь это ваши очи,
Чтоб осветить небесный свод безмолвный,
Горят и гаснут там, во мгле
сентябрьской ночи,
Как будто льётся дождь из молний.
Чтоб светлой крышей небо стало людям,
Земля для всех была свободным домом,
Чтобы под небом на земле свободной
Жила народов вольная семья,
Вы звёздами летите в мрак холодный,
С восходом солнца гибнете, друзья.
«Кипящая хлябь Данигала…»
Кипящая хлябь Данигала,
Атлантики бешеный рёв,
Где юность моя пробегала
Дорогою белых ветров —
Опять вы на гребнях отвесных
Меня вознесли до звезды,
И мачты на гневную бездну
Кладут за крестами кресты.
Напрасно: не будет спасенья,
Молчи, не моли, не зови!..
Так вот она, повесть осенней,
Последней и горькой любви!
Как просто и страшно, как близко
Конец под ночною волной!
Но всё ж упоение риска
Ещё на мгновенье – со мной,
И всё же в моей ещё власти
Любить, ничего не тая,
И ты, моя песня о счастье,
Последняя мука моя!
5 апреля 1947
Самолёт над Москвой
Когда,
по сини
белый росчерк
Перекрутив
петлёй кривой,
Двухкилевый
бомбардировщик
Идёт
высоко
над Москвой, —
Я сердцем,
сердцем,
а не взглядом
с ним
расстаться
не хочу,
Его крыло —
со мною,
рядом,
Как будто
это я
лечу.
Мне
слишком хорошо
знакомо,
Как,
отрываясь от земли,
С гремящего
аэродрома
В зенит
уходят
корабли.
А мы,
бескрылы
и не шатки,
Покой недавний
потеряв,
Стоим,
придерживая шапки
И кверху
головы задрав:
Вон
в построенье
журавлином
Прошли товарищи,
сквозя
Серебряным,
певучим клином,
И больше
видеть их
нельзя.
И кто из них
домой вернётся,
И в чьём крыле,
и в сердце чьём
Снаряд
германский
разорвётся,
Огонь
и кровь
забьют ключом?
А нам
шагами
землю мерять,
Грустить о тех,
кто в небесах,
Скрывать тревогу,
ждать
и верить,
Считать
минуты
на часах,
И всю
безмерность
ожиданья
Скупою
лаской
оправдать,
Когда вернутся
все
с заданья,
И никого
не надо
ждать!
Прекрасный
миг Победы
прожит,
Плуг
заровнял
сражений след,
Но сердце
позабыть
не может
Того,
чем жило
столько лет,
И не умеет
биться проще,
Когда
спокойной синевой
Двухкилевый
бомбардировщик
Идёт
высоко
над Москвой.
1947
«Петя Винтиков – у кассы…»
Петя Винтиков – у кассы
Заработал денег массу.
Получил. Идёт, надеясь,
На себя. Но у кино
Закупает восемь, десять,
Сорок палок… «Эскимо».
День не светел и не жарок,
Но, учтя свои труды,
Он купил воздушный шарик,
Выпил содовой воды.
Дескать,
Сколько ни трудился,
Не гулял ещё досель…
Вынул деньги, прокатился,
Оседлавши карусель.
Накатался.
Что ж? Пойду, мол, —
Он решил, желанью в лад, —
И куплю я всё, что думал:
Дивный торт и шоколад.
Что ж, купил, и без обмана,
Радости полна душа,
А потом полез в карманы,
А в карманах – ни гроша.
5 сентября 1947
Слава советской армии
Когда в ракетном зыбком свете
Мы шли на штурм – стройны, сильны —
Нам открывал пути к победе
Громкоголосый бог войны.
И кто не помнит из пехоты,
Как полковых орудий хор
Ревел,
Размалывая доты
Прямой наводкою, в упор!
Артиллеристы наши бились
Среди таких трущоб и ям,
Какие и во сне не снились
Немецким горе-пушкарям!
В снега, в болота, на верхушки
Безлюдных гор,
В жару, в пургу,
Гремя, въезжали наши пушки
На удивление врагу.
И броневые самоходки
Громили на пути своём
«Пантер» и «тигров».
Пушек глотки
Дышали яростным огнём.
