Собрание произведений в 2 томах. Том I (изд. 3-е) - Леонид Львович Аронзон
жизнь пятилась до нашего начала,
а хватит лет, ещё б свернула раз.
Но раз мы дальше будем жить вперёд,
а будущее — дикая пустыня,
ты в ней оазис, что меня спасёт,
красавица моя, моя богиня.
〈Начало 1970〉
142. Картинка
Из моря вырос просто так
величины огромной мак.
В начале и конце его
шумит и пенится стекло.
В нём вязнут тысячи живых
едва ли видимых скотинок, —
их золотистый рой пылинок
трясётся возле головы.
〈1970〉
143
Боже мой, как всё красиво!
Всякий раз, как никогда.
Нет в прекрасном перерыва.
Отвернуться б, но куда?
Оттого, что он речной,
ветер трепетный прохладен.
Никакого мира сзади:
что ни есть — передо мной.
〈Весна? 1970〉
144
То потрепещет, то ничуть…
Смерть бабочки? Свечное пламя?
Горячий воск бежит ручьями
по всей руке и по плечу.
Подняв над памятью свечу,
лечу, лечу верхом на даме.
(Какая бабочка вы сами!)
Чтобы увидеть смерть лечу.
Потом она летит на мне,
а я дорогу освещаю.
Какая грудь на ней большая!
Как тихо в тёмной тишине.
А всюду так же, как в душе:
ещё не август, но уже.
〈Апрель 1970〉
145. Бездарные стишки, написанные от изнеможения
Свили ласточки гнездо
над моим печальным ухом.
Это длится так давно,
что хочу лишиться слуха.
Так смертельно я устал,
что хочу лишиться тела,
даже неба красота
мне насквозь осточертела.
Мне б понравилось одно:
лечь с тобой как можно туже,
только так, чтобы женой
был бы я, а ты бы мужем.
20 ч. 13 м. — 20 ч. 18 м.
1 июля 〈1970〉
146. Держась за ствол фонтана
О, я смешной и странный, о, я смешной и странный,
о, я смешной и странный,
о, я, о, я, о, я!
Июль 1970
147
В двух шагах за тобою рассвет.
Ты стоишь вдоль прекрасного сада.
Я смотрю — но прекрасного нет,
только тихо и радостно рядом.
Только осень разбросила сеть,
ловит души для райской альковни.
Дай нам Бог в этот миг умереть
и, дай Бог, ничего не запомнив.
〈Лето 1970〉
148
Как хорошо в покинутых местах!
Покинутых людьми, но не богами.
И дождь идёт, и мокнет красота
старинной рощи, поднятой холмами.
И дождь идёт, и мокнет красота
старинной рощи, поднятой холмами.
Мы тут одни, нам люди не чета.
О, что за благо выпивать в тумане!
Мы тут одни, нам люди не чета.
О, что за благо выпивать в тумане!
Запомни путь слетевшего листа
и мысль о том, что мы идём за нами.
Запомни путь слетевшего листа
и мысль о том, что мы идём за нами.
Кто наградил нас, друг, такими снами?
Или себя мы наградили сами?
Кто наградил нас, друг, такими снами?
Или себя мы наградили сами?
Чтоб застрелиться тут, не надо ни черта:
ни тяготы в душе, ни пороха в нагане.
Ни самого нагана. Видит Бог,
чтоб застрелиться тут, не надо ничего.
〈Сентябрь 1970〉
149
Как хорошо в покинутых местах!
Покинутых людьми, но не богами.
И дождь идёт, и мокнет красота
лесных деревьев, поднятых холмами.
И дождь идёт, и мокнет красота
лесных деревьев, поднятых холмами, —
как хорошо в покинутых местах,
покинутых людьми, но не богами!
〈Сентябрь 1970〉
150
О, Азии презенты — анаша,
оазис для ума, любви оазис,
и ты, узбечка, столь ты хороша,
что пред тобой и ангел безобразен.
Так говорю, хоть я богобоязнен.
Я быстро жил, так быстро, что душа
бессмертная рассыпалась в проказе
и сникла плоть, которою грешат.
Но светлый день в средине октября,
на два щипка пыльцы марихуаны,
но нежности твоей благодаря
я воскресаю ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧
О, если бы я мог, о, если бы я мог
старательно ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧ ‧,
то жил бы я не зря.
〈Сентябрь или октябрь 1970〉
AVE
Зимний урожай 1969 года
151
Трилистник, нет дня, чтобы я
не думал о тебе!
152
здания трепетания
народ — урод
шуты красоты
пряха страха
прозрачная новобрачная
СИЯЛО СИЯЛО!
153
О Сапфо, жизнь проходит.
А я до сих пор не встретил тебя!
