Счастливо, Ивушкин! Избранное: Стихи, повести, сказки, пьесы - Ирина Петровна Токмакова

Полина посмотрела доктору Дорохову в глаза и кивнула. Не могла не кивнуть. Он понял. Он больше ни о чём не стал спрашивать. Только, уходя, улыбнулся, сказал:

— Ничего, скоро поправишься, Веснушка!

И еле слышно — или Полине это только показалось? — почти шёпотом, пропел:

Пёсик в лодочке отчалил,

Пёсик в лодочке плывёт.

Не бывает сплошь печали,

Пёсик радость принесёт.

Подмигнул, чего обычно никогда не делал, и быстро вышел в коридор. Полина очень удивилась, но когда, проводив доктора Дорохова, в комнату вернулась бабушка, Полина ничего ей не сказала и только попросила:

— Бабушка Тая, расскажи мне про Крутогорск.

— Дак ведь что же рассказывать, Полинушка. Что было, то прошло, того уж нет нигде.

Бабушка вздохнула.

— Что, и города нет? — удивилась Полина. — Ты же туда ездила, даже открытки с видами Крутогорска привезла!

— Город есть. Только он не тот же самый. Новый. Большой. Дома высокие. Каменные. Людей в них много живёт. Чужих.

Бабушка замолчала, задумалась.

— Бабуль, — не отставала Полина, — а ты мне про тот Крутогорск расскажи. Ну тот, прежний.

Полина хитрила немножко. Девочка знала, что бабушка любит тот Крутогорск, где она сама выросла и мама выросла и где раньше был дедушка.

«Крутогорск маленький, — говорит она обычно. — Но ведь это моя родина!»

— Бабушка Тая, ну расскажи.

— Полиночка, обед у меня ещё не готов. Мама придёт с работы усталая, папа придёт с работы голодный. А я борщ затеяла со сморчками.

— Откуда ты сморчки взяла? Грибов ещё нет! Снег ведь не стаял!

— Ты разве забыла, дедушкин друг, дядя Йонас, приезжал из Литвы нас с тобой навестить, он нам мешочек сушёных сморчков привёз. Так у меня ещё остались. Вот с ними борщ и варится.

— Ну, пусть ещё поварится. А ты со мной посиди, расскажи. Я больная. Доктор Дорохов ведь сказал, что больная!

— Ты кого хочешь уговоришь, — улыбнулась бабушка. — Сейчас только схожу немного газ прикручу. И то — пусть борщ упреет хорошенечко.

Как только бабушка вышла из комнаты и пока не вернулась, Полина ясно слышала, как в воздухе звучат слова, которые произнести было решительно некому:

Пёсик в лодочке отчалил,

Пёсик в лодочке плывёт.

Не бывает сплошь печали,

Пёсик радость принесёт.

Или это всё только кажется?

— Ну вот, — сказала бабушка Тая, садясь возле Полининой кровати. — Слушай. Вокзальчик в Крутогорске раньше был маленький, но красивый. Как теремок. Весь он был жёлтый, а под крышей бордюр и наличники белые-белые, их каждую весну белили.

— А где вы жили? — перебила Полина. Хотя она и про красивый вокзальчик и про то, где жили, слышала не один раз.

— Где жили? Жили мы на самой крутой горе, на самой верхотуре. Город-то ведь недаром Крутогорском называется. Надо было сначала в гору подняться, потом липовым сквером пройти, а за сквером и начиналась наша улица. Пальмовая называлась. И откуда такое название, никто докопаться не мог. Я даже, когда в школе училась, в краеведческий музей бегала. Там сказали: мол, жил раньше на этой улице некто по фамилии то ли Пальмин, то ли Пальмов. А что за Пальмин или Пальмов и почему улицу в честь него назвали, пока неизвестно. Ну, вот. А когда твой дедушка с войны пришёл…

— Он был герой? — в сотый раз спрашивает Полина.

— Да нет, Полиночка, героем он не успел стать. Он же был тогда молоденький. Как ему разрешили на фронт добровольцем пойти, тут скоро и война кончилась. Герой не герой, но и трусом не был. Хороший был у тебя дедушка…

Полина замерла. Она знала, что сейчас будет самый красивый бабушкин рассказ про Вардкеза и его необычайные алые и белые розы.

Но тут зазвонил телефон. Бабушкина приятельница Ванда Феликсовна долго держала её у телефона, а вскоре пришли мама и папа, и бабушка стала кормить их обедом. После обеда мама только на минутку зашла к Полине, погладила по голове и дала лекарство, снова взялась за свои рукописи, и всем было опять не до Полины. Температура у неё уже спала. Полина была только вялая и сонная. Но кто-то всё время говорил и приговаривал:

Не бывает сплошь печали,

Пёсик радость принесёт.

А у неё даже не было сил подумать, кто же это говорит? Бабушка зашла, погасила лампу, и Полина стала задрёмывать…

Бабушка Тая отгремела на кухне посудой и ушла в свою комнату, к большой дедушкиной фотографии и вазам с сухими травами. Некоторое время в щёлочку под дверью Полининой комнаты проникал свет из коридора, но потом и он погас.

Полине не спалось, только так, дремалось. Где-то за стеной в соседней квартире кто-то играл и играл на скрипке всё одну и ту же, одну и ту же мелодию.

Дверь в её комнату никто не открывал. Это точно. Окно тоже было закрыто, потому что Полина простужена и бабушка бережёт тепло. Но вдруг…

Совершенно неизвестно откуда посреди комнаты оказалась девочка. В комнате сделалось светло как днём не потому, что зажглись лампы, а потому, что девочка светилась. И платьице на ней было светлое, блестящее. Полина села на кровати.

— Ты мне снишься? — спросила она светящуюся девочку.

— Но ты ведь не спишь! — сказала загадочная гостья, и от её слов по стенам забегали светло-зелёные огоньки.

— Кто ты? — шёпотом спросила Полина. Ей сделалось страшно. Она никогда в жизни не видела светящихся девочек с разноцветными словами.

— Не бойся, — сказала девочка. И снова побежали огоньки, но только уже не зелёные, а голубые. — Не надо пугаться. Я — звезда.

— Как — звезда? Так не бывает!

Девочка засмеялась. Огоньков стало ещё больше. Они были всех цветов радуги.

— Разве ты никогда не видела звёзд на небе? И больших и маленьких…

— Так ведь то же на небе!

— У звёзд есть лучи, которые связывают небо с землёй, — сказала девочка.

—