История Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. в одном томе - Артем Владимирович Драбкин
Под угрозой окружения и разгрома советским войскам приходилось отходить от рубежа к рубежу. Однако на каждом из них красноармейцы старались задержать противника. Одним из ярких эпизодов Битвы за Москву стал подвиг взвода саперов младшего лейтенанта П. И. Фирстова из 8-й гвардейской стрелковой дивизии И. В. Панфилова. Они заминировали дорогу и выкопали на обочине противотанковые ямы. Сами саперы остались прикрывать минное поле огнем. Вскоре на их позиции вышел батальон немецкой пехоты под прикрытием средних самоходно-артиллерийских установок StuG III. Две первые вражеские самоходки подорвались на минах, две другие сошли с дороги и попали в ямы. Остановленная колонна расстреливалась саперами, пока они не были обойдены и атакованы с фланга. Бой немецкого батальона с советским саперным взводом продолжался три часа. Весь взвод младшего лейтенанта Фирстова погиб. На том месте на Волоколамском шоссе, где сражались саперы-панфиловцы, сейчас установлен памятник. Этот монумент уникален тем, что в его композиции использована оставшаяся на месте боя вражеская самоходка «Штурмгешюц-3» серии D – единственная из сохранившихся на сегодняшний день в мире.
Крушения советского фронта, подобного октябрьской катастрофе, в середине ноября не произошло. Части Красной армии под нажимом немецких танков организованно отходили от рубежа к рубежу к Истринскому водохранилищу и Клину. Маршал М. Е. Катуков писал в своих мемуарах: «Отходили мы с болью в сердце: каждый километр, отданный врагу, приближал бои к Москве. Уже остались позади километровые столбы с цифрами «60», «55», «53» <…> Легко ли сознавать такое?!» Общий принцип «Ни шагу назад!» неизбежно порождал конфликты между военной целесообразностью и неукоснительным соблюдением этого принципа. Маршал К. К. Рокоссовский вспоминал: «Всесторонне все продумав и тщательно обсудив со своими помощниками, я доложил наш замысел командующему фронтом и просил его разрешить отвести войска на Истринский рубеж, не дожидаясь, пока противник силою отбросит туда обороняющихся и на их плечах форсирует реку и водохранилище. Командующий фронтом не принял во внимание моей просьбы и приказал стоять насмерть, не отходя ни на шаг». Однако слепое подчинение было не в характере Рокоссовского. Более того, в свое время он был командиром Г. К. Жукова и дал будущему Маршалу Победы нелестную характеристику – «к штабной работе непригоден». Поэтому командарм через голову командующего фронтом обратился в Генеральный штаб. Начальник Генштаба маршал Б. М. Шапошников санкционировал решение Рокоссовского, но Жуков не смирился с этим нарушением субординации. Его ответ последовал немедленно: «Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков».
Точку в этом споре К. К. Рокоссовского и Г. К. Жукова поставили их немецкие оппоненты – генерал-полковники Эрих Гепнер и Георг-Ганс Рейнградт, которые, обойдя Истринское водохранилище с севера, захватили Клин и Солнечногорск. Это был большой успех, попавший 24 ноября даже на полосы газет Третьего рейха, сообщавших, что «после упорной борьбы танковыми войсками был захвачен город Солнечногорск, находящийся в 50 километрах северо-западнее Москвы». Для войск К. К. Рокоссовского на Истринском рубеже создалась угроза окружения. Более того, через Солнечногорск немецкие танковые и пехотные дивизии могли прорваться к столице с севера. Удобный рубеж на водохранилище армии Рокоссовского пришлось вскоре оставить. Последняя неделя ноября прошла в напряженной борьбе с прорвавшимися через Солнечногорск немецкими дивизиями. Сюда же, под деревню Крюково, была переброшена 4-я танковая бригада М. Е. Катукова.
Танковая армия Гейнца Гудериана предприняла широкий охват Тулы. Нависла непосредственная угроза над Каширой, потеря которой открыла бы немецким войскам прямую дорогу к советской столице. Однако бойцы 2-го кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта П. А. Белова, действовавшие как пехота, при поддержке артиллерии остановили продвижение немецких «панцеров». 26 ноября корпус был переименован в 1-й кавалерийский и одновременно удостоен звания гвардейского.
В последние дни ноября командиры немецких передовых частей уже могли наблюдать Москву в бинокли. Генерал-полковник Эрих Гепнер выдвинул вперед мотоциклистов из армейского инженерного батальона, которые 30 ноября 1941 г. прорвались в Химки. До окраины советской столицы оставалось всего 8 километров. По одной из версий, немецкие мотоциклисты были уничтожены красноармейцами, по другой – поспешно отступили. Соседняя 3-я танковая группа Георга-Ганса Рейнгардта вышла к каналу Москва – Волга, а правофланговыми частями заняла Красную Поляну, в 15 километрах от окраины Москвы. К тому моменту бросок мотоциклистов на Химки имел больше пропагандистское, чем военное значение. Можно было даже ворваться на окраину вражеской столицы, но все равно штурмовать огромный город было уже нечем. К декабрю линия фронта изгибалась большим выступом к северо-западу и северу от советской столицы. К западу от Москвы линия фронта оставалась неизменной с начала ноября 1941 г., а к югу Гудериан полуокружил Тулу, занял город Венёв и вплотную подошел к Кашире.
Тем временем советское командование уже сделало шаг от латания дыр к радикальному изменению обстановки на театре военных действий в свою пользу. Проходившие с августа – сентября 1941 г. обучение резервы – стрелковые дивизии и стрелковые бригады – достигли нужного уровня боеспособности и получили необходимое вооружение. Уже в ноябре они были подтянуты к Москве. К началу декабря войска армий заняли исходные позиции на ключевых направлениях. Одна армия изготовилась к удару во фланг немецкой танковой группе Рейнгардта на северных подступах к столице в районе Солнечногорска. Другая армия, из сохраненных в октябрьском вихре дивизий, нацелилась на фланг танковой армии Гудериана у Сталиногорска. Еще одна армия встала на защиту Москвы, образовав заслон под Химками и Красной Поляной. Позволить вермахту пройти еще несколько километров советское командование не собиралось.
Немецкие историки часто называют проводившие контрнаступление под Москвой соединения «сибирскими». Однако такое название
