Жуков. Танец победителя - Сергей Егорович Михеенков
Сталин выслушал Жукова и сказал:
– Теперь у вас есть боевой опыт. Принимайте Киевский округ и свой опыт используйте в подготовке войск.
Жуков, выдержав паузу, спросил:
– Как понимать крайне пассивный характер войны на Западе? Как в дальнейшем будут развиваться события?
Сталин усмехнулся. Он считал беседу законченной, но вопрос генерала армии ему понравился. Он снова набил трубку табаком и раскурил её.
– Французское правительство во главе с Даладье и английское во главе с Чемберленом не хотят серьёзно влезать в войну с Гитлером. – Сталин говорил неторопливо, словно рассуждая с самими собой; к этой манере длинных монологов Жуков привыкнет очень скоро, когда ему придётся часто общаться с хозяином кремлёвского кабинета. – Они всё ещё надеются подбить Гитлера на войну с Советским Союзом. Но из этого ничего не выйдет. Им придётся самим расплачиваться за свою недальновидную политику.
Сталин всё ещё верил в надёжность пакта, заключённого год назад с Германией. Возможно, потому, что другого выхода у него не было. Надо было верить, ни в коем случае не нарушать достигнутых договорённостей и вовсю готовить армию и страну к неминуемой войне.
3
Возвратившись в гостиницу «Москва», Жуков долго не мог уснуть, снова и снова перебирая впечатления от встречи с вождём, его реплики, вопросы, свои ответы, молчаливые лица Молотова, Калинина. В мемуарах спустя десятилетия вспоминал: «Внешность И. В. Сталина, его негромкий голос, конкретность и глубина суждений, осведомлённость в военных вопросах, внимание, с которым он слушал доклад, произвели на меня большое впечатление».
До отъезда в Киев Жуков с семьёй жил в одном из номеров гостиницы «Москва». Это была самая комфортабельная гостиница, построенная в тридцатых годах архитектором А. В. Щусевым в стиле «сталинского ампира», и долгие десятилетия оставалась неискажённым образом советской эпохи периода её торжества. Стеснять семью брата в их гостеприимной квартире в Брюсовом переулке Жуков не хотел, не было необходимости. Но заходил иногда к Михаилу по вечерам. Повидаться, поговорить. И каждый раз задавал один и тот же вопрос: нет ли каких новых вестей с родины? Вестей не было. А отлучиться из Москвы даже на несколько часов было нельзя. Со дня на день ждал приказа отбыть в Киев.
Судя по записям в журнале посещений кремлёвского кабинета Сталина, на приёме у вождя в июне 1940 года по приезде из Монголии Жуков был дважды: 2 июня с 23.20 до 1.25 и в ночь с 3 на 4 июня. Хотя в мемуарах эти две встречи объединены в одну. Впрочем, для воспоминаний и размышлений вполне допустимо.
А 7 июня нарком обороны издал приказ № 02469 о назначении Жукова командующим Киевским Особым военным округом (КОВО). Жуков был оглушён и ослеплён. Почести, доверие, внимание, какого прежде никогда не знал, наконец, новое назначение. Его всё поражало и впечатляло. И «Золотая Звезда» Героя на груди, и обилие звёзд в необычных генеральских петлицах, и «негромкий голос» Сталина, когда тот обращался к нему, и величавая роскошь гостиницы как символ новой народной империи, и счастливые глаза жены, дочерей, брата, родни… Всё это окрыляло его, делало сильным. Но он ещё не вполне осознавал своей силы.
Вот откуда неожиданные слёзы на его щеках в минуты прощания с боевыми товарищами на Киевском вокзале, когда поезд вот-вот должен был тронуться и – к новому месту службы. Он снова и снова переживал мгновения счастья. Те слёзы запомнили многие.
4
В своих воспоминаниях Жуков ни словом не обмолвился о том, с какой целью Сталин посылал его в Киев. А между тем цель была совершенно конкретной: армии самого мощного военного округа должны были обеспечить реализацию последних договорённостей с Германией – возвратить в лоно империи некогда входившие в неё земли Бессарабии и Северной Буковины. Что из того, что империя теперь называлась иначе, суть оставалась. Сталин собирал растерянные в годы смуты земли бывшей Российской империи, строя свою – Советскую.
Ночью 27 июня 1940 года нарком иностранных дел Молотов пригласил к себе румынского посланника Давидеску и вручил ему ультиматум: в течение суток заявить о согласии на передачу Советскому Союзу районов Бессарабии и Северной Буковины.
Акульи на первый взгляд действия советского правительства при внимательном рассмотрении истории возникшей проблемы таковыми не выглядели. Более того, нельзя не признать очевидное: в январе 1918 года, воспользовавшись ослаблением русской армии, внутренними раздорами в России, Румыния послала свои войска за Дунай и Прут и под шумок захватила плодородные земли до самого Днестра. С боем румыны заняли Кишинёв. Сбылись исторические чаяния королевской Румынии.
Захват не был признан Советской Россией, но тогда силёнок восстановить порушенную границу не хватало. Теперь время было другое. Торопили и обстоятельства.
По последней переписи, проведённой в 1897 году, в Бессарабии и Северной Буковине состав коренного населения был таким: молдаване – 47,6 процента; украинцы – 19,6; евреи – 11,8; русские – 8; болгары – 5,3; немцы – 3,1; гагаузы – 2,9 процента.
Правительству Румынии долгое время удавалось лавировать между интересами Англии, Франции, Германии, Италии и удерживать за собой оккупированные области. Первого июня 1940 года немцы заявили о своём невмешательстве в случае советско-румынского конфликта и в то же время усилили поставки в Румынию трофейного польского оружия. Румыны, понимая, что пришёл срок отвечать за старый спор, за интервенцию 1918 года, и что при нынешнем раскладе сил всё может сложиться не в их пользу, запросили помощи у Германии. Говорят, Гитлер на это обронил: «Румынию лучше иметь противником, чем союзником».
Двадцать восьмого июня 1940 года войска Жукова согласно разработанному плану взяли под свой контроль мосты и переправы через реки Черемош, Прут и Днестр, организованно переправились на противоположный берег и колоннами двинулись дальше в южном, юго-западном и западном направлениях. Командиры соединений, частей и подразделений имели чёткий приказ: дойти до линии реки Прут и остановиться фронтом на запад. Начался Прутский поход советских войск. Командующий войсками вновь созданного Южного
