Кто? «Генсек вождя» Александр Поскребышев - Алексей Александрович Бархатов

Глядя на него в Потсдаме, Сталин вовсе не забывал, как разглагольствовал в 1941 году тогдашний сенатор от штата Миссури: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и пусть они убивают как можно больше, хотя мне не хочется ни при каких обстоятельствах видеть Гитлера в победителях».

Он не изменился и сейчас, как тот платочек, вынимая атомную фигу из своего кармана и помахивая ею перед испуганными глазами всего мира. Поэтому ничего удивительного, что Московская конференция министров иностранных дел оказалась пустой формальностью, лишь закрепившей существующие разногласия.

Меж тем Абакумов, не замечая отсутствующего взгляда Хозяина, продолжал обстоятельный доклад и замолчал лишь на фразе о том, что всю прилегающую территорию к Ливадийскому дворцу обнесли сплошным забором высотой три метра и поставили по периметру караульные будки с телефонами.

Несколько минут проехали в молчании. Но тут тишину разорвал звук автомобильного клаксона, потом еще одного. «Паккард» затормозил так резко, что Поскребышев едва не оказался на коленях у Абакумова. Послышались визг и скрежет тормозов других машин, а затем громкий звук удара металла о металл.

Н.Г. Кузнецов. 1930-е.

[РГАСПИ. Ф. 74. Оп.3. Д. 70. Л. 9]

Сталин инстинктивно вжался в свое приставное сиденье. А Абакумов, быстро расстегнув кобуру, выхватил пистолет, снял с предохранителя и завертел головой, пытаясь разглядеть что-то сквозь мокрые стекла. Полез за оружием и Поскребышев.

Но через минуту дверца открылась, и в нее просунулась голова Власика.

– Что, опять покрышки? – недовольно спросил Сталин.

– Никак нет! Авария, товарищ Сталин. Машина сопровождения на повороте приняла на себя удар встречного грузовика. Никто не пострадал.

– Это наверняка диверсия, – решительно двинулся из машины мгновенно нахмурившийся Абакумов.

Когда они все вышли, то увидели довольно живописную картину. Разбитая вдребезги старая полуторка. Преградивший ей путь черный ЗИС с напрочь оторванной дверцей и помятым крылом. Стоящие вокруг офицеры охраны, в мгновение превратившиеся из «скрипачей» в автоматчиков. А из кабинки грузовика сквозь капли дождя и клубы пара разбитого радиатора медленно и испуганно, подняв кверху руки, спускается на землю немолодая женщина в косынке.

Двое крепких ребят тут же взяли ее под локти. А она, будто даже не обратив на это внимания, видимо, находясь еще в шоке от аварии, а может, даже больше от неожиданно появившегося из дождя вождя, вдруг робко улыбнулась и с женской участливостью и прямотой спросила:

– Ой! А как же вы дальше-то поедете?

– Мы-то поедем, а вот как поедете вы? – спросил в ответ Сталин, видя жалкий вид женщины и основательно поврежденную полуторку. Впрочем, ответ на свой вопрос он вполне мог прочесть в преданных глазах министра госбезопасности. И сожаление еще долго не покидало их после приказа вождя отпустить гражданку.

Иосиф Виссарионович уточнил у женщины, знает ли та ближайшую автомастерскую, и попросил шофера пострадавшего ЗИСа захватить ее с собой.

До Ялты доехали без приключений. А там еще со времени Крымской конференции сохранился «шедевр архитектора Власика» – каменная трехкилометровая стена из ракушечника вдоль дороги между Ливадией и Ялтой, которую возвели для того, чтобы движение автомобилей никак не просматривалось с моря.

Когда подъехали к воротам резиденции, дождь уже прекратился. Небо, будто серый холст под кистью умелого живописца, буквально на глазах заполнялось яркой лазурью. Большой и ухоженный красивый парк, свежий, настоянный на массе чудесных ароматов воздух и облегчение от окончания поездки – все это не могло не отразиться на настроении Хозяина.

Сталин определил для себя три комнаты – спальню, кабинет и гостиную на первом этаже в восточном крыле, обращенном к морю. Ему особенно понравилось, что одна из них выходила на просторный балкон с колоннадой.

Неподалеку разместились Поскребышев и Власик. При императоре, как уточнил нынешний комендант, эти помещения предназначались для гостей. Но после революции во дворце был и санаторий для бывших политкаторжан, и детский приют. Во время Ялтинской конференции сюда временно завезли старинную мебель и картины, позаимствованные из разных музеев страны. Затем вернули их обратно и теперь уже все обставили заново. К нынешнему приезду были отлажены автономная электростанция, горячее водоснабжение, канализация, ванна с подогревом морской воды, телефонная связь, в том числе внутренняя и прямая с Москвой.

Заместитель председателя Совета министров СССР А.Н. Косыгин с супругой в домашней обстановке. 1947.

[РГАКФД]

В общем, раздосадованный аварией на шоссе грозный Николай Сидорович Власик остался доволен, проверив надежность КПП, работу телефонов и обзор на всех вышках, расположив своих людей и дав им все нужные указания. Они с Поскребышевым два часа спустя столкнулись в коридоре. Только Власик шел к себе, а Поскребышев, уже приняв ванну и переодевшись, выходил от себя, как всегда, срочно вызванный Хозяином. Им оставалось только обменяться сочувственными взглядами.

– Товарищ Поскребышев, соедините меня, пожалуйста, с дочерью и передайте товарищу Власику, чтобы обеспечил все необходимое для ее приезда к нам на дачу в Сочи.

– Хорошо, товарищ Сталин.

Раньше, когда была жива жена, на море Сталин брал с собой и ее, и сына Василия, и дочь Светлану, приемного сына Артема и даже родственников Аллилуевой. Но теперь это уже история. Такого не было давно. Встречи со Светланой стали редки и непродолжительны, пожалуй, начиная еще с той школьной истории с вдвое старшим ее по возрасту сценаристом Алексеем Каплером и затем демонстративно глупым первым браком. Александр Николаевич не раз бывал свидетелем и досады, и обиды, и ревности, и злости, которые возбуждала у Сталина его любимая дочь. Теперь она, кажется, повзрослела…

К.Е. Ворошилов и Л.П. Берия на борту судна во время отдыха.

1933. [РГАСПИ. Ф. 558. Оп.12. Д. 344]

Поскребышев уже собрался выйти из комнаты, но Хозяин остановил его:

– Думаю еще, будет правильно до того, как мы сядем за стол, переговорить с командующим Краснознаменным Черноморским флотом товарищем Октябрьским. Соедините меня с Севастополем.

Александр Николаевич знал, что отношение к адмиралу Октябрьскому у Сталина неоднозначное. Еще до войны при назначении на командование Амурской флотилией, узнав, что Филипп Сергеевич изначально был Ивановым, он пошутил, что пока тот контр-адмирал, то решил, наверное, быть просто Октябрьским, а