Инвестиго, затерянные в песках - Илья Рэд
Хитрый коллекционер надеялся, что Крижен создаст себе кровавое имя, и прогремит на весь Инвестиго. Тогда-то его картины и взлетят до небес.
Он лаконично показал пальцем на свои новые приобретения и ещё до аукциона исчез с выставки, приказав помощнику решить вопрос с оплатой. Для разочаровавшихся гостей осталось всего две работы мастера, и за них они устроили беспощадную баталию. Всем было очевидна их ценность.
Чтобы как-то сгладить инцидент, слуги принесли и работы Ники. Портреты углём не остались без похвалы и тоже были раскуплены в местные коллекции меценатов.
Художницу вызвали на поклон и удивились её юному возрасту. По общему мнению, в работах сквозила непринуждённое очарование наивности. Девочка, как и её мастер, старалась самозабвенно перекладывать свои эмоции на холст, но пока что была слишком неопытна. Для кого-то это недостаток, а для кого-то шанс остановить время. Молодость тоже товар.
За полотна Крижена дали по триста фалеров, Ника же получила только пятьдесят. В общей сложности они выручили две тысячи фалеров. Невиданная доселе сумма. Они могли купить безопасный проезд через несколько стран, новую экипировку, оружие и…
— Потратим на кристаллы, — отрезал любые обсуждения Крижен.
«Но нам хватит всего на двадцать штук!» — запротестовала она. — «Мы можем с этим подождать».
— Нет, не можем, мне тоже они нужны!
Их спор, где маг отвечал короткими репликами на немые жесты, застала подошедшая Виктория и так и не поняла, в чём, собственно, дело. Гости уже откланялись.
Всё прошло удачно, за исключением этого ужасного случая с Дитисом. Связи аристократа с типографией действительно могли ей навредить, потому она пошла на уступки.
— Хорошо, пять сотен оставим, — сдался мастер, и девочка вырвала у него из рук мешочек фалеров, а потом убежала к себе, опасаясь изменений в настроении своего спутника.
Виктория гадала спросить или нет про тот случай с поваром, но Крижен, как назло, был в хорошем игривом настроении, что вылилось в отменную ночь, а затем и в следующее утро, неделю, месяц.
Художник, кажется, собрался пустить корни в Акатаме, и влюблённая наследница Альтенбруков немедленно отринула все сомнения, наслаждаясь чередой счастливых дней. Все приглашения на приёмы рода Сиренхолм она игнорировала с особым пристрастием. Девушка не желала пересекаться с Дитисом даже случайно.
Крижен же наслаждался своей новой богатой жизнью. После выставки он только и делал, что потреблял дорогие вина, разъезжал в собственной карете и кутил. Вся Акатама успела узнать его вспыльчивый характер, и уважающие себя заведения навсегда закрыли для него свои двери.
Он не обижался. Были и те места, где его ждали с распростёртыми объятьями. Правда, это всё омрачалось надоедливым присутствием Виктории.
Дамочка прилипла к нему аки банный лист, и он не знал, как от неё спрятаться. Старый Крижен думал бы, как присвоить богатства аристократки шантажом, но какой тогда пример он подаст Нике? Маг обещал воспитать из неё хорошего человека и сдержит слово.
— Где ты был? Я тебя потеряла на набережной. Как дура возвращалась в лохмотьях домой, меня чуть не снасильничали!
— Красивый хоть был? — покачиваясь, спросил он у подбоченившейся хозяйки дворца.
На сегодняшней пирушке он выпил лишнего и смог найти дорогу только благодаря своей маленькой помощнице. Девочка знала, как прятаться, и всегда следила за ним на расстоянии.
— Пошёл вон! — гневно прошипела Виктория. — Достал, собирай вещи и катись к шлюхам, которых ты вчера трахал!
— Откуда ты… В смысле… — мысли путались, и он остановился, понимая, что сморозил глупость.
— Что вздыхаешь? Ты совсем перестал рисовать… Думаешь, я такая же, как они, и буду всё терпеть?
— А какая ты? Такая же, как и о-они, — икнув, ответил он и повернулся к ней спиной, чтобы выйти в дверь, но получил толчок и вылетел наружу. — Это… что? — непонимающие спросил он, не контролируя себя, изо рта на мраморный пол потекла ниточка слюны. — Бей, давай, я же за-заслужил… да ты хоть знаешь… — бубнил он, пытаясь подняться. — Ничего ты не знаешь. Моя, моя маленькая… Да в чём она вообще виновата⁈ — гаркнул он и сел на задницу. — В чём она виновата, скажи⁈ Ублюдок, ты ублюдок, — угрожающе закричал он на вышедшую из двери женщину. — Я тебя завалю, я завалю тебя, завалю… слышишь? Слышишь, сука?
— Да ты совсем упился, животное, — сморщилась аристократка, — не соображаешь, кто перед тобой.
— Я нарисовал. Вот взял и нарисовал, вот этими рук-ками… Как я мог? — гнев резко сменился на слёзы и Крижен спрятал лицо вниз, ударяя себя по голове всë сильнее и сильнее, пока Ника не схватила его за правую руку.
— Ни…нана!
— Но, но я не мог… Не мог помочь, он заставил…
— Крижен, о чём ты говоришь? — спросила насторожившаяся женщина.
— ОН ЗАСТАВИЛ МЕНЯ! — закричал маг и, выпростав руку вперёд, разнёс на куски стену, едва не задев хозяйку дворца.
Это послужило сигналом затаившейся страже, они кинулись на помощь сквозь поднявшееся облако пыли.
— Нет, стойте, не убивайте его, — откашливаясь, закричала Виктория, видя, что к горлу мага приставили меч, девочку же держали за шкирку.
— Этот пëс посягнул на вашу жизнь, госпожа, такое нельзя спускать, — возразил один из стражников.
— Я т-тебе нос откушу, — улыбаясь, сообщил ему Крижен и попытался исполнить свою угрозу, но получил по лицу гардой, мгновенно покрывшись кровью из разбитой губы.
— Заткнись, дрянь, — приказал ему боевой маг и посмотрел на дрожавшую госпожу.
— Бьёшь как девочка…
— Уведите его, — прервала следующий удар хозяйка. — Сделайте, чтобы он… Чтобы он здесь больше не появлялся.
— А девчонка?
— И её тоже, — кивнула она.
Ника не отходила ни на шаг от полубессознательного Крижена и как маленький зверёнок скалилась на всех, кто пытался поднять руку на её учителя. Она уже получила свою оплеуху, но стократно ответила пинками и укусами. Из-за этого её подвесили в водный магический пузырь.
Художников проводили на задний двор и, открыв массивные металлические ворота, выкинули наружу, особо не церемонясь.
— Скажи спасибо, жив остался, — сплюнул капитан стражи и велел закрыть воротину.
Крижен перевернулся на спину и смотрел на звёздное небо, пока не увидел нависшее лицо Ники.
— А это ты, сопливая морда, — он потрепал её по мокрым волосам, ощущая, как она дрожит от холода. — Сейчас, немного полежу, и пойдём.
