Долгорукий. Суетолог Всея Руси. Том 2 - Кирилл Геннадьевич Теслёнок
Её рука подняла юбку Насти еще выше, пальцы оказались совсем рядом с трусиками, которых еще не было видно. Но ещё чуть-чуть и свершится непоправимое…
— Как же мне проучить тебя как следует, наглая девчонка? — тихо, но зловеще проговорила Мила необычно низким голосом. Отдельные нотки напоминали манеру речи Темного бога. Тем не менее это всё ещё был именно ее голос, — Может быть, стоит слегка проветрить твое кружевное белье перед всеми, а? Унизить гордячку?
Ее рука потянула юбку Насти еще выше, обнажая белоснежные бедра. Кончики пальцев уже почти коснулись края атласных трусиков соперницы. Всего одно движение — и непоправимое будет совершено…
Но тут раздался голос начальника охраны:
— Княжна Мила! Остановитесь немедленно! Это же княжна Демидова! За ней стоит весь ее род! Не перегибайте палку, иначе оскорбите их всех!
Мужик приблизился к Миле, тяжело дышал. Он, кажется, чуял нутром исходящую от девушки тяжелую ауру. И боялся. Его зрачки были расширены, по лбу струился пот.
Тем не менее он нашел в себе силы преодолеть свой страх. И заговорить с девушкой. Хоть и не понимал причин, чего он так вдруг испугался.
Рука Милы дрогнула на мгновение, и она замерла, тяжело дыша. Словно всё еще внутренне колебалась и сражалась сама с собой…
— Она-то со мной не особо церемонилась, — фыркнула Мила, крепко сжав в кулак край юбки Насти, словно свою собственность.
К начальнику присоединились еще несколько его подчиненных. Остальные охранники обступили павшего клоуна, пытаясь понять, что делать с этой тушей.
Начальник и другие охранники отговаривали княжну не снимать трусики с Насти, ведь это может привести к войне родов Пушкиных и Демидовых.
— Ваше Сиятельство, умоляю, опомнитесь! — взмолился толстый лысый охранник, сложив руки на груди в молитвенном жесте, — Не стоит снимать с сударыни Демидовой трусики! Это может привести к страшной войне между вашими знатными родами!
— Да, это было бы крайне неблагоразумно! — поддакнул его коллега, худой парень в очках, — Подумайте о последствиях!
— Жалкие смертные черви! — презрительно фыркнула в ответ Мила, сверкая алыми глазами, — Как вы смеете давать советы мне, великой Тьме, повелителю этого мира⁈ Я сама решу, что делать с этой дерзкой девчонкой!
От такого заявления рядовые охранники выпали в осадок. И только их старый опытный начальник остался невозмутим.
— Все пучком, мужики, для благородных барышень это норма, — шепнул он подчиненным, — Наедятся икры с рябчиками и крышу сразу сносит… Барыня! Вы ведь не такая! — попытался он воззвать к ее совести, — Вы ведь добрая и милая, мы все вас знаем!
— Ха, не смеши меня! — расхохоталась Мила, — Как я могу быть доброй? От вас, жалких смертных, одна грязь и глупость!
— Ваше Сиятельство! Опомнитесь! — мягко продолжал начальник, — Что скажет ваш батюшка, Сергей Александрович?
Мила запнулась на полуслове. Её рука, почти добравшаяся до Настиных трусиков, остановилась на полпути. Кажется, суровый батя был куда серьезнее Изначальной Тьмы и Космического Зла.
— Не, ну чего так сразу батюшку поминать, — пробурчала Мила. Алая аура вокруг нее слегка потускнела.
Охранники с облегчением выдохнули. Казалось, ничто не могло пробиться сквозь пелену Тьмы, окутавшую разум княжны… Но упоминание Пушкина сказалось на Миле волшебным образом.
Долгорукий, внимательно наблюдавший за происходящим, удовлетворенно произнес:
— Печать работает. Это лишь временное проявление избытка силы Темного бога в ней. Скоро все придет в норму.
Долгорукий вновь решительно повернулся к Демидовой и Лыкову, которые продолжали наблюдать за разворачивающимся хаосом.
— Это мое последнее серьезное предупреждение для вас обоих, — с нажимом произнес Долгорукий, сурово глянув сначала на Лыкова, потом на ворону Димитриеву, — Если вы и дальше будете мутить воду и вредить благородной семье Пушкиных, я не посмотрю ни на ваше высокое происхождение, ни на благородные титулы. И буду вынужден действовать предельно жестко и решительно, чтобы раз и навсегда защитить этот достойнейший род от ваших козней. Я понятно выразился?
— Ха, это что, угроза⁈ — с вызовом бросил Лыков в ответ. Вздувшиеся вены на его лице аж запульсировали, — Думаешь, мы так просто испугаемся твоих пустых слов?
— От тебя прет Аномалией, — сухо произнес Долгорукий, — Твои родители об этом в курсе?
Лыков отшатнулся, как от удара. Его глаза широко распахнулись. Откуда он узнал — так и читалось в них.
Лыков снова открыл рот, готовый разразиться гневной отповедью. Но Димитриева окриком прервала его так и не начавшуюся тираду. А сама продолжала пристально, не отрываясь смотреть на Долгорукого своими черными вороньими глазами, явно о чем-то размышляя.
— В общем, вы меня слышали и поняли, — еще раз повторил Долгорукий, глядя в глаза Димитриевой, — Не играйте с огнем, если не готовы серьезно обжечься. Подумайте на досуге над моими словами.
Он еще пару секунд пристально всматривался в черные зрачки вороны, словно пытаясь заглянуть в самую душу этой загадочной женщины.
В конце концов Димитриева едва заметно кивнула в знак того, что услышала и поняла его предупреждение. И даже, возможно, приняла к сведению.
— Господин Долгорукий, — мягко произнесла она, — Когда мы закончим… наши дела здесь, я буду рада пригласить вас в мой особняк. Мне кажется, нам будет полезно пообщаться с глазу на глаз.
Долгорукий приподнял бровь.
— Я подумаю над вашим предложением, — сказал он.
— Буду рада, если вы его примете, князь, — мягко отозвалась Димитриева, — Вы точно не пожалеете.
После чего она обратилась к Лыкову:
— Нам пора уходить.
И расправив крылья, ворона взмыла в небо, оставив их наедине.
Лыков, однако, не спешил уходить. В нем кипела злоба на Долгорукого, который посмел его унизить. Но в то же время этот человек почему-то вселял в него смутный, необъяснимый страх.
Долгорукий молча смотрел на Лыкова спокойным, уверенным взглядом. От него исходила какая-то потусторонняя сила и уверенность, словно он мог одним ударом повергнуть бога. И Лыков никак не мог объяснить, откуда взялось это ощущение. Это злило его ещё больше.
— Твои угрозы граничат с оскорблением чести рода Лыковых! — процедил Лыков, — Мы этого не забудем.
— Я уже всё сказал, — спокойно ответил Долгорукий, — Делай выводы.
— Не смей угрожать мне, сопляк! — прошипел Лыков сквозь стиснутые зубы, — Я тебя старше лет на восемь! И я — будущий глава рода Лыковых!
