(Не)Мой (Не)Моя - Оливия Лейк
— Если нужно в душ… — предложил, когда она все-таки слезла. Я не против повторить, минут через пять… Ладно, пятнадцать!
— Не нужно, — Яна поднялась, прошла босая, но, наткнувшись на туфли, легко впорхнула в них. Белье не собирала, но платье натянула, только молния на спине…
Я встал, остановился сзади, провел кончиками пальцев по коже и помог застегнуть наряд. Ладони легли на живот, инстинктивно надавливая, чтобы стала ближе, теснее, во мне. Она дрожала, молчала, поправляла прическу.
— Чего ты хочешь, Яна? — сейчас было искренне, без масок и игр. Простой вопрос. Однозначный ответ. Все можно решить, если вместе. — Хочешь со мной… Снова?
— Я не знаю, — совсем неуверенно. — Запуталась…
Я был уверен. Мне показалось, что и она… Наверное, только показалось.
— Твой гештальт закрыт? — я все еще надеялся.
Я не видел ее лица, не слышал голоса, только сухой кивок.
— Ясно, — отступил, поправил одежду и спрятал руки в карманы брюк. — Тогда желаю счастья в личной жизни. Пух. — подобрал мятую рубашку и отправился в душ.
— Мир…
— Яна, у меня важное совещание, — я тоже не повернулся. Просто не мог. — Мы закрыли все гештальты. Прощай.
Я не видел, как она уходила, только слышал лихорадочный стук каблуков. Мы столько раз ставили точку, прощались, расходились в стороны, но именно этот ощущался колом в сердце.
В комнате отдыха бросил сорочку в корзину и подошел к зеркалу, с силой сжал раковину, на себя смотрел. Мне нечего было сказать, даже подумать, просто тупо дыра. Где? Да везде! Черная яма.
Я быстро обмылся и переоделся. Холодный душ заблокировал чувства. У меня еще много дел сегодня. Нужно занять себя. Нужно! Нужно, чтобы не сдохнуть от темноты. Хуйня это все про свет в конце туннеля. Нет его. Я проверил.
— Нагорный, слушаю? — ответил на звонок. Это психолог Ники.
— Мирослав Константинович, мы договаривались сегодня в три пообедать и обсудить прогресс Николь, но у меня свободное время только вечером, после семи.
— Я заеду к вам. Обсудим. Мне есть, что вам сказать. До встречи, Ольга Сергеевна.
Белый город во сне — он остался со мной
Он укрыт в тишине равнодушной зимой
Холодней пустоты без тебя, душа моя
Этот мир, как и ты, стал чужим для меня
Прости мне мою печаль, позволь мне немного слёз
Ты скажешь, что между нами всё было не всерьёз
Уйдёт на сегодня боль, но завтра вернётся вновь
Я знаю, что это была любовь, ведь это была любовь, была любовь
Белый город застыл между ночью и днём
Он тебя отпустил, и стало в сердце моём
Холодней пустоты, без тебя душа моя
Этот город, как ты, стал чужим для меня
(Это была любовь — Д. Билан)
Глава 33
Яна
Мне хватило моральных сил доехать до дома: я усиленно глубоко дышала и старалась не думать. Главное, доехать целой, а умереть можно на полу своей квартиры.
Руки тряслись, сложно попасть в скважину; ноги дрожали так, что я еле стояла; в голове бардак, а в сердце…
— Дура… — упала на пуфик, скинула туфли, закрыла лицо руками. — Трусиха… — завыла в голос.
Просто рыдала, размазывала слезы по щекам, оплакивала себя и его. Я чувствовала, что душой постепенно возвращалась к бывшему мужу. На мягких пальцах, неосознанно, кружилась ему навстречу, высматривала глазами, искала себя и находила его. Всегда находила его. Своего Мира. Боялась этого. Не верила, что возможно. Не думала даже. А сейчас… Я зарыдала еще горше.
Я не ожидала. Я испугалась. Своих чувств. Его вопроса. Все было так неправильно, но абсолютно идеально для нас обоих, что я просто спряталась. Мирослав хотел начать заново. Попробовать снова вместе. Мне стало страшно в моменте, и я солгала. Ничего не закрыто…
— Яна Николаевна… — на мои вопли прибежала Аня. — Что с вами? — она была ошеломлена.
— Мамочка, ты плачешь? — следом Рома. — Мама! — смотрел на меня огромными отцовскими глазами. Испуганный, готовый заплакать, потому что мне, его маме, очень плохо. Плохо без его папы. Я это признала. Перед собой и своим сердцем.
— Совсем чуть-чуть, — пыталась не всхлипывать и собирала слезы ладонями. — Просто… — провела мокрыми пальцами по его лицу, с безграничной любовью обводя каждую мелкую черточку. — Ты так похож на своего папу… — обняла крепко. Самый лучший подарок, который Мирослав мне сделал. Наш общий ребенок. Так похожий на него…
— Ань, я пойду, прилягу, — покачиваясь, поднялась. — Плохо себя чувствую.
Я упала на кровать, не раздеваясь. Обессилено забралась под одеяло, поджала ноги к груди и накрылась с головой. Я выла белугой, но душила рыдания в подушке.
Я не хотела в душ. Я пахла Им. От этого слезы текли, не прекращаясь. Весь такой славянский красавец пах по-восточному сладко, тепло, обволакивающе и немного остро.
Я свела ноги, сжала с силой, вспомнила, какими мы были сегодня. Страстным и свободными. Открытыми, живыми, уязвимыми. Мы не были такими будучи женатыми, но стали, пройдя каждый свой путь по отдельности. Может, не стоит тогда? Может, мы все испортим? Может, нам не суждено быть вместе? Любить и делать друг другу больно. Очень осторожно, филигранно, почти виртуозно. В этом мы очень поднаторели: сначала он, потом я.
Поднялась, громко шмыгая носом. Везде было тихо, но я из спальни не выходила, ванная комната у меня была личной.
Лицо, опухшее, как у пьяницы, нос потек, глаза красные, волосы спутаны. Я плеснула холодной водой, остужая щеки. Меня не интересовал мой внешний вид, но я могла напугать сына.
Сбросила одежду и все же шагнула под душ. Включила воду и стояла, не шелохнувшись. Напор сильный, по спине хлестало, доставая до самой души. Я дотронулась до себя внизу: смазка до сих пор скользила по складкам. Память сразу в ретроспективу: руки, губы, обнаженные тела. Запахи, стоны, рваное дыхание. Это было настолько хорошо, что сложно выразить словами. Это не просто секс. Это так, как должно быть, если сердце отзывается, если чувствуешь, если веришь…
Я
