Неофит - Ярослав Кожедуб

на лицах у них было написано понимание и одобрение. Катрин со мной взглядами встречаться не стала — как и всегда, впрочем. Аррун был явно до сих пор под впечатлением от продемонстрированной мощи, и разговор почти не слушал — смотрел в пустоту, о чём-то раздумывая. Генрих, кажется, был единственным, кто был не особо доволен формулировкой, едва заметно поморщившись. Да уж. Я тяжело вздохнул, подбирая слова, чтобы случайно не обидеть девушку. В конце концов, она же от чистого сердца это всё…

— Вик, я не получаю удовлетворение от того, что наблюдаю за чьими-то смертями. Тем более — за смертями невин… — я осёкся и тут же поправился. — … гражданских. Это был мирный город, не военная база, там была куча женщин и детей. Волколаков, да, но не комбатантов. Я бы с радостью в будущем поднабрался силёнок и устроил на поле боя мясорубку для их бойцов и магов, это было бы для меня более чем достаточной местью. Резать же женщин и детей… нет, это не моё. Не хочу опускаться до их уровня.

— Но это…

— Дай договорить, — я успокаивающе поднял ладонь. — Это не значит, что я как-то особо огорчился от всего этого. Нет, вовсе нет. Напомню, что мой клан вырезан не только мохнатыми лапами волков, но и вполне себе людскими руками рейнцев. Так что любви я не испытываю ни к одной из сторон. И весьма рад тому факту, что люди Кайзера вновь сцепились с волками. Пусть грызут друг друга — нам же лучше.

— С ядерной-то магией Легиону зубы выбьют быстро, особо он огрызаться не сможет, — фыркнул Свят.

— Не согласен, — вдруг заспорил Макс. — Ядерка — не панацея. Более того, я почти уверен, что больше ударов не будет… ну, может, парочка, если волки сильно подставятся.

— Почему это? — заинтересовался я.

— А смысл? Волколаки — прирождённые диверсанты и партизаны, да ещё и половина наглухо отбитая и с пофигистичным отношением к смерти. Думаю, и к радиации куда более устойчивые, чем люди. Они не будут копать окопы в чистом поле — скорее прорвут оцепление и будут скрываться малыми группами повсюду, включая территорию Союза, помаленьку воюя из подполья и живя грабежами и подножным кормом. И после окончания основной фазы операции Кайзеру придётся все эти группы отлавливать, как тараканов. Месяцами, а то и годами. Если у него нет каких-нибудь неординарных методов, конечно. Потому что, чтобы избежать подобного, надо было утюжить весь регион сразу и под ноль, а не вот так вот слегка — пять взрывов всего лишь.

— Шесть, — поправила его Вика. — Последний был чуть позже, когда артефакт уже сломался.

— Ну шесть, — пожал плечами Макс. — Всё равно ни о чём. Они особо в городах не концентрируются, там весь Легион — это, считай, одна огромная деревня, перемежающаяся небольшими кусочками равнины и леса.

— Так может, они сейчас продолжают утюжить, откуда тебе знать?

— Не продолжают, — фыркнул Макс. — Я одно время этой темой интересовался, уж очень меня в школе ядерная физика захватила… так что кое-что знаю. А что не знаю — могу додумать. Знаете, почему в той же Академии нет курсов по ядерной магии? Не из-за секретности, а потому что смысла нет. Маны эти заклинания жрут столько, что такое под силу только магистрам — причём не только-только доковылявшим до миноров, а посильнее, уже к медиокрам ближе. И мало того — нужен ещё и определённый талант, который тоже не у всякого имеется — но искать его всё равно имеет смысл только у магистров. Я, например, не знаю, сколько ядерных магов есть у нашей Империи, но практически уверен, что это число даже не двузначное. А у Кайзера — вы и сами видели. Шесть взрывов — шесть магистров, опустошивших свой резерв практически до дна.

Я прищёлкнул пальцами, подхватив мысль Макса:

— А чтобы магистру восстановить свой резерв с нуля, обычно нужно не меньше пары-тройки дней. В лучшем случае — около суток, если там не старые пердуны, доковылявшие до этого ранга к концу жизни, а относительно молодые таланты с кучей жёстких Обетов. Там, конечно, и другие маги есть, и они тоже свою лепту внесут в уничтожение, но не такую существенную. А за сутки остатки волколаков уже рассеются и удары наносить будет не по кому.

— Именно, — удовлетворённо кивнул парень, тряхнув кудрями.

— То есть, по вашему, зря он это делает? — задумчиво спросила Катрин.

— Ну, не то чтобы зря, — неуверенно пожал плечами Макс. — Я же не знаю, какие там у Кайзера планы и возможности. Как по мне, он просто наживую вскрывает гнойник на теле Союза. Да, они толком друг друга не трогали последние годы, не считая стычек на границе. Теперь станет хуже, эхо от всего этого будет ему аукаться ещё черт знает сколько, на чистую победу там можно даже не надеяться — все границы перекрыть не получится. Сколько бы он туда обычных войск ни подтянул, кто-то да вырвется. А учитывая, что волки, пусть и скрываясь, живут практически везде, какие-никакие связи в Союзе они имеют, помощь от собратьев получат, и ловить их потом, ожесточённых, будет тяжко. Но с другой стороны, просто ждать и смотреть, как волки набирают силу — тоже дело сомнительное. Рожают и растут они быстрее, чем люди, пусть и ненамного. Всё же оборотни не совсем…

На последних словах Макс вдруг осёкся и посмотрел на Арруна. Я проследил за его взглядом и тоже смутился. Да, как-то мы слегка разогнались, обсуждая оборотней в присутствии одного из них. Все, конечно, разграничивали берендеев и волколаков — уж слишком разными были эти расы, — но определённые родственные черты прослеживались. А тут на глазах Арруна, по сути, творится полноценный геноцид его дальних родственников. Конечно, извести волков под корень было невозможно — пытались, и не раз, но они в плане живучести не уступали каким-нибудь тараканам, искусно выживая и адаптируясь хоть в дикой природе, хоть среди людей. Но всё же ядерную магию для таких целей применили впервые.

Ну и Вика тоже хороша — с таким энтузиазмом показывать эту картину берендею.

— Аррун, извини, — кашлянул Макс.

— А? Вы что-то говорили? — наш большой мохнатый друг, кажется, прослушал вообще всю разгоревшуюся дискуссию. — Это самое… задумался. Впечатляющая картина. У Прайда такой магии нет.