Тридевятое. Книга первая - Ирина Кизимова
Кощей усмехнулся, наблюдая за разворачивающейся картиной:
— А ты доброжелательно настроен к моему ученику. Неужто он сразу согласился тебе помочь?
— По правде говоря, наше общение сразу не заладилось, но после ряда событий мы нашли общий язык.
— Все вы люди горазды бросаться пламенными речами.
Иван хотел было опровергнуть его слова, но Бессмертный жестом заставил его замолчать.
— Перейдём ближе к делу, Иван. Ты хочешь узнать, как снять проклятье и освободить Василису от облика лягушки, верно?
Иван утвердительно кивнул, и колдун продолжил.
— Почему же ты не спросил об этом саму Василису? Она знает, как избавиться от проклятия.
Иван удивлённо уставился на него, что это Кощей такое говорит? Это же просто нелепица какая-то…
— Вы, верно, что-то путаете… Василиса и отправила меня к вам, чтобы узнать, как снять проклятье.
— Похоже, что ты совсем ничего не знаешь, Иван, царский сын. — покачал головой Кощей. — Что ж, раз твоя супруга смолчала, поведаю я, мне скрывать нечего. Но учти, узнав правду, прежним ты уже не будешь.
— Пожалуйста. — попросил Иван, собрав всю волю в кулак, внутри него метались сомнения, сердце сжималось в ожидании худшего, но он старался выглядеть спокойным и собранным.
— Есть единственный способ избавить Василису от лягушачьей шкуры. Она должна искренне кого-то полюбить. И человек, в которого она влюбится, должен полюбить её в ответ. Тогда их поцелуй истинной любви разрушит моё проклятье. Всё предельно просто, не правда ли?
У царевича не было слов, он чувствовал такую всепоглощающую боль отчаяния и предательства, что будто сама земля уходила из-под ног. Ноги подкосились, он покачнулся, однако чьи-то сильные руки подхватили его до того, как он упал. Глеб стоял напротив и встряхивал его будто тряпичную куклу.
— Иван, Иван! Очнись! — повторял юноша.
Иван поднял на него потемневший взгляд, а затем глупо улыбнулся и сказал:
— Глеб, скажи, что это неправда?
Чародей напротив молчал.
— Скажи, что это всё неправда, Глеб!
В отчаянии буквально крича повторил Иван, хватая юношу за ворот рубахи.
— Это просто не может быть правдой, да… Вы все меня обманываете. Кощей Бессмертный просто не желает говорить мне истинный способ расколдовать Василису.
— Ты бредишь, Иван. — попытался достучаться до него Глеб. — Ты сам слышал, что сказал учитель. Единственный способ…
Иван заткнул его рот ладонью, прежде чем юноша сумел вымолвить ещё хоть слово.
— Нет, нет! Я знаю Василису, она точно меня любит!
Глеб молча, безэмоционально смотрел на него.
— Ну, конечно! Твой учитель и тебя обманывает. — пришёл к внезапному умозаключению Иван. — Пойдём со мной в Тридевятое царство! Для тебя найдётся самый лучший пост в царском тереме! Я уверен, что ты сможешь подружиться с Василисой и мы все вместе найдём способ снять проклятие.
Глеб молчал, не то потому, что Иван так и не убрал руку с его рта, не то потому, что просто сказать было нечего.
— Ты никуда не пойдёшь, да? Что ж, это твоё право. — Иван грустно вздохнул.
— Все люди одинаковы.
Бессмертный поднялся с трона, окинув полностью разбитого царевича ничего не выражающим взглядом, а после обошёл трон, скрывшись неспешной походкой в глубине подземелья.
— Я предупреждал тебя.
Иван убрал трясущуюся ладонь от рта Глеба, а затем совершенно не разбирая дороги, кинулся к выходу из мрачного терема, по пути сбив несколько мелких золотых зверушек, больно приложившись плечом к берёзе. Инстинктивно взбежав по лестнице, пущенной стрелой он выскочил из кощеева терема.
Царевич не помнил, как шёл среди раскинувшегося поля к темнеющему на горизонте лесу, не чувствовал леденящих порывов ветра, который пытался снести его с ног, словно находясь в этот момент отдельно от своего бренного тела. Всё казалось таким нереальным. Возможно, это просто дурной сон? Он вернётся назад и очнётся, ведь правда? Стоит только ущипнуть себя — и наваждение исчезнет!
— Иван. — окликнул его у самого леса Глеб. — Подожди!
С трудом царевич услышал знакомый голос и остановился как вкопанный, изо всех сил сжимая отросшими ногтями кожу на запястье.
Глеб появился прямо перед ним, держа в руках меч, он протянул оружие царевичу со словами:
— Ты забыл его в комнате.
Иван протянул руку и сжал рукоять меча, чувствуя знакомое тепло, исходящее от него, понемногу возвращаясь в реальность.
— Нам больше не о чем разговаривать, Глеб. — грустно заметил Иван.
— Я хотел кое-что сделать для тебя напоследок. Приготовил небольшой оберег. Вот, возьми.
Он протянул ему ладонь, на которой лежало простое кольцо из тёмного металла, тонкий узор змейкой вился по его диаметру, а свет показавшейся из-за туч Луны делал украшение кристально чёрным.
Царевич поднял на него безразличный взгляд.
— Это прощальный подарок. — Глеб вложил кольцо в руку Ивана. — На нём сильные чары. Всегда держи при себе и никому не показывай, даже отцу или Василисе. Если тебе будет угрожать опасность, то просто назови моё имя, где бы ты ни находился, приду на помощь.
— Зачем тебе это? — недоверчиво смотря на ученика чародея.
— Ты первый, кто назвал меня другом. — неопределённо ответил тот.
И прежде, чем Иван успел что-то сказать, Глеб обошёл его и пропал, как сквозь землю провалился.
Царевич сжал кольцо, ощущая некую пустоту в сердце. Было стойкое ощущение того, что сегодня он потерял сразу двоих.
Глава 7
Маточные рожки
Иван довольно быстро миновал Зачарованный лес, словно деревья сами расступались перед ним, являя взору бегущую лентой тропинку, поросшую невысокой травой и вороньим глазом по бокам. Проходящие мимо звери и прочие лесные создания не тревожили его покой, держась от царевича как можно дальше. Ехать на лошади было около суток, но из-за роя мыслей в голове, они пронеслись незаметно прямо как подходящее к концу бабье лето.
К вечеру следующего дня Иван возвратился в родной Царьград. Город по обыкновению гудел как улей, местные жители сновали по улицам туда-сюда, заканчивая накопившиеся за день дела. Воздух был свежий после недавно прошедшего дождя, и в нём удивительно чётко улавливалась атмосфера горечи, она же чувствовалась во взглядах людей, хмуро провожающих статную фигуру вернувшегося царевича, мчащегося галопом к стенам белого кремля. Горожане безропотно уступали всаднику дорогу, перешёптываясь за его спиной. Их слова быстро уносил ветер,
