Кот по имени Семён Семёнович Горбунков - Ольга Станиславовна Назарова
В той же Москве, уже в совсем другой квартире происходил традиционный делёж собаки, а хозяева столь же традиционно пытались призвать их к порядку:
— Танюта, на голове Тёмочки будет неудобно! — увещевал Иван свою двухкилограммовую собачищу, которая упорно пыталась пристроиться на макушке здоровенного флегматичного Тёмочки.
— Хорошо, что ты не уточнил, кому именно будет неудобно… — тихонько смеялась его жена Марина, поймав страдальческий взгляд пса.
Он не возражал, конечно. Возрази тут… облают, затопчут, а хуже всего — под лапы будут подворачиваться, хоть прямо не ходи, а летай!
Тёма проводил благодарным взглядом свою Марину, невольно вспомнив, как первый раз с ней встретился, поёжился, случайно стряхнув с себя двух собак, двух котов и кошку Фиону, и вздохнул, потому что процесс дележа меховой лежанки с подогревом начался заново, да ещё с прибытком — его приятель Фуфик рванул на шею — отвоёвывать себе самое удобное место…
Глава 30. Круговорот неправильных в природе
А под Питером на роскошной даче академика Вяземского за праздничным столом собрались все его внуки и даже правнучка. Правда, строго говоря, Настя из-за нежного своего возраста мирно сопела в коляске рядом, поэтому все переговаривались шёпотом и поздравляли друг друга почти беззвучно.
— Что за блажь — тащить ребёнка к столу? — шипел Антон Игоревич, хмуро глядя на племянника Сергея и его жену Лену, которые сделали академику подарок — привезли его правнучку на Рождество. — Зачем они вообще приехали?
— Я тебя сейчас притоплю в заварочном чайнике, а достать забуду! — так же тихо отвечала ему сестра. — Это я их упросила.
— Ты ж уже пробовала, и такой скандал был… — удивился Антон.
— Ну тогда я требовала, а сейчас просто попросила. Приехала к ним и попросила, — София косилась на коляску и вспоминала, как именно делается бумажный змей и как лучше его усовершенствовать с научной точки зрения.
Да, пока рановато, но дети так быстро растут.
Макс, Вадим, Сергей и их жены, Ирина, официально предъявившая в качестве спутника кота Семёна Семёновича Горбункова, весёлая Марина с прекрасным тортом, неожиданно притихшая София и озадаченный Антон — они очень старались не шуметь и не разбудить человека, для которого это было первое в её жизни Рождество — маленькую Настю.
Игорь Вадимович, если честно, не ожидал, что они все соберутся тут, за столом в его доме. Не ожидал, но так обрадовался, словно ему присудили все Нобелевские премии с начала существования этого явления!
За окнами густой завесой шёл снег, а в доме было что-то совершенно непривычное, дивное, чудесное!
— Возвращение тепла, — понял академик, и словно ему кто-то на ухо подсказал, да так чётко, что он оглянулся, недоумевая, что за спиной никого не оказалось, только послышались слова:
— Возвращение любви.
Уже когда все разошлись, а сам академик удалился к себе в кабинет — просто по привычке, он вспомнил, как смеялся над женой, когда она на полном серьёзе убеждала его, что у каждого крещёного человека есть свой личный ангел.
— Ну, и где он, где? — развлекался тогда совсем ещё молодой Игорь Вадимович. — Где ж мой ангел? Что-то я его не вижу и не слышу!
— Видеть нам их обычно и не положено. Бывает это, конечно, но очень редко. Слышать… слышишь ты его регулярно, правда, зовёшь интуицией. А где он… это просто — он у тебя за спиной, Игорёчек, и ты однажды сам это поймёшь! — Аня говорила так уверенно, что тот разговор Игорь Вадимович невольно запомнил — засмеял тогда жену, конечно, но не забыл.
— Ну, вот… прошло… сколько лет? Ничего себе… шестьдесят с лишним! Ну, что же, Анечка, галлюцинациями я не страдаю, а значит, вполне возможно, ты была права!
Ему послышался шорох, академик обернулся и узрел Ирининого кота, который важно прошествовал на середину комнаты, уселся там, а теперь смотрел на что-то, располагающееся чуть выше и правее академика.
— Интересно, что ты там увидел? — невольно спросил Вяземский.
Атмосфера этой ночи была такой необычной, что он, пожалуй, не удивился бы, если бы кот что-то ответил, но Горбунков только укоризненно сверкнул на него жёлтыми глазами и демонстративно зевнул.
— Странные они, эти люди… столько всего знают, умеют, слов понавыдумывали — аж устанешь запоминать, а ИХ не замечают.
Семёну Семёновичу стало жаль несчастного человека, поэтому он запрыгнул на стол и поманил его к себе — потоптался на шуршащих бумагах, царапнул пару из них.
Академик послушно шагнул к коту — снять его со стола, а потом уставился на верхний из поцарапанных листков, взял его в руки, осмотрел, потом перевёл взгляд на кота.
— Слушай, но это же гениально!
— Правда? — вежливо удивился Горбунков, а потом рассудил, что когтей-то у людей нет — вот и восхищается таким простым котозанятием.
— Потрясающе! Нет, как я раньше не додумался?
Кот переглянулся с тем, кто ласково улыбался из-за плеча взволнованного академика, глядя на него так, как взрослый и очень любящий смотрит на несмышленого ребёнка, делающего свои первые шаги.
— Ну, да… вот такие они! — согласился с ним кот. — Но я их всё равно люблю.
Игорь Вадимович лихорадочно записывал идею, кот наблюдал, как по бумаге бегает ручка, выписывающая какие-то забавные значки и загогулины, дом мирно засыпал, в курятнике Марины Леонидовны дремала курица Марфунья, точно знающая, что как только завтра откроется дверь, она кинется по свежему снегу к огромному курятнику, где живёт её знакомый куропрекрасный человек.
Коза Сколопендра во сне что-то пережевывала, переступала во сне копытами и вздыхала, наверное, ей снилось, как она догоняет свою любимую дичь, роняет его в сугроб и так много-много раз. А в доме у окна расположилась Марина, у которой сна не было ни в одном глазу, зато было откровенно жаль тратить такую ночь просто так.
— Когда много-много лет мечтаешь, нет, даже уже не надеешься, а просто мечтаешь о том, что твои дети будут счастливы, о том, что я смогу сама себя хоть немного уважать, что мне будет приятно просыпаться утром и ждать свой новый день, а потом это всё-таки случается — это такое счастье! Господи, спасибо тебе!
Не спали и Сергей с Леной.
— Я же был железно уверен, что никогда сюда больше не приеду! — Сергей протянул в темноте руку и не удивился, когда на неё легко опустилась рука жены — она всегда его угадывала. — Никогда
