Предатель. Точка невозврата - Марта Макова
В общем, в самых тайных мыслях я уже примеряла на себя близость с Эдом. И мысли эти меня нешуточно заводили. Но и немного смущали, да.
Я не была скромницей в постели с мужем. Позволяла себе многое, и мужу ни в чём не отказывала. Но это же Кир! Он был первым, он научил меня всему, с ним я стала раскрепощённой и с ним научилась получать удовольствие. А мысли о близости с другим мужчиной посещали меня впервые.
— Не пугают. — прошептала уже в тёплые, твёрдые губы, которые коснулись моих. Нежно, бережно, словно боясь напугать. И я ответила. Отпустила страхи и неловкость, потому что сильные руки и ласковые, но требовательные губы не чувствовались чем-то чужеродным, а вызывали чувственный трепет. Волны зарождающегося желания, поднимающиеся откуда-то из живота, заставляли мелко дрожать и сбивали дыхание.
— Точно такая. — между поцелуями прошептал в губы Эд.
— Какая? — я разжала пальцы, которыми судорожно цеплялась в мужскую футболку, и провела ладонями по твердокаменной груди, ловя ими толчки мощного сердца.
— Нежная и сладкая, как Варенье из лепестков роз. — Эд снова поймал мои губы в плен.
А такое бывает? Кто вообще варит варенье из лепестков роз? Додумать и спросить не успела, потому что в этот раз Эд был смелее и поцелуй его был глубже и напористее. Увлёк, утащил меня за собой, выбив все мысли из головы, оставив только упоительное, чувственное удовольствие и ослабевшие коленки.
Эпилог
Три года спустя
Эдуард
Проснулся оттого, что под боком сонно вздохнула и зашевелилась Рита. Сладко посапывая, переползла на меня, и раскинув руки и ноги, улеглась на моей туше.
Не открывая глаз, довольно улыбнулся и положил руку на тонкую талию, удерживая женское тело на себе.
Страшно любил эти моменты расслабленной, утренней нежности, когда тонкие пальчики, не до конца проснувшейся жены, скользили по моему телу, ощупывали его, ласкали и изучали.
Вспомнил наш первый раз, когда после близости, Рита с интересом и откровенным любопытством вот также водила пальцами по всем моим бицепсам, трицепсам и косым мышцам. Я расслабленно лежал, позволяя изучать своё тело, и в голове была только одна мысль: всё это теперь твоё, милая, делай с этим всё, что захочешь.
Далеко не сразу случилась эта близость. Пришлось немало постараться, чтобы не просто заполучить в постель мою маленькую женщину, но и добиться её полного доверия и ответных чувств.
Мы уже полгода официально женаты. Целомудренными наши отношения до свадьбы не были. Вот только на замужество Риту пришлось уговаривать два с половиной года.
— Эдь, мы сегодня выходные? — сонно потёрлась носиком о моё плечо Рита.
Не открывая глаз, беззвучно засмеялся. Я теперь не Эдуард Борисович, и не Эдуард, даже не Эд. Я теперь Эдя, но в случае если Рита чем-то недовольна или сердится — Эд.
Мне нравилось. Пускай хоть Эдичкой зовёт. Моей жене можно всё. Ну или почти всё. Перетруждаться нельзя, например. Забывать поесть тоже нельзя. Само собой, без охраны из дома выходить нельзя.
А жена у меня очень деятельная оказалась. Фонд свой за эти годы развила основательно. Не без моей помощи, но это второй вопрос. Своих сил и энергии Рита вложила в него немерено. Иногда, реально, в своих делах и заботах поесть забывала. Вот для этого с ней рядом всегда был приставленный мной надёжный человек. Телохранитель, он же помощник. Проконтролировать не только её безопасность, но и чтобы нормально питалась и не переутомлялась.
— Выходные. — не открывая глаз, млел под её нежными пальчиками. — Мы сегодня Катерину твою из роддома забираем.
— Точно! — мгновенно проснулась Рита и попыталась соскользнуть с меня, но я, предвидя этот вариант, прижал покрепче тонкое тело к себе.
— В два часа Рит. — пробурчал, гладя второй рукой округлую, крепкую попку. — Сейчас только семь утра. Давай поваляемся ещё немного. Выходной же.
У нас обоих был довольно жёсткий режим дня. Мы оба много работали, вставали рано, ложились поздно, но старались по возможности выделять побольше времени друг другу. А уж если выдавался у обоих выходной, то предпочитали день проводить вдвоём в квартире, а уж вечером можно было и в театр, и на концерт, и куда-то ещё по выбору жены.
Дашка съехала от нас буквально на второй день после своего восемнадцатилетия. В соседний дом. У неё была своя квартира. Рита продала дом и студию, доставшиеся ей после раздела имущества и купила хорошую квартиру здесь на Крестовском. Дашка заявила, что вполне себе взрослая и самостоятельная и не хочет мешать молодожёнам. Молодожёнами были мы с Ритой. Жена возражать не стала, только грустно вздыхала, наблюдая, как дочь собирает свои вещи.
Конечно, Даша была под неусыпным присмотром. У неё был водитель, был телохранитель, и девчонка не возмущалась, приняла это как должное. Границы её самостоятельности мы чётко очертили, и девочка не сопротивлялась. Потому что и Рита, и Дашка до сих пор помнили случай с Сергеем.
— Нужно же цветы заказать. — пробурчала в моё плечо Рита, пытаясь выбраться из-под моей руки. — Шарики.
— Я заказал. — прижал жену покрепче.
— Эдь. — почувствовав бедром моё возбуждение, Рита довольно хмыкнула и сползла по мне чуть ниже, так, чтобы стоящий колом член, упёрся в туда, куда нужно. Как кошка потёрлась об меня всей собой. — Вот когда ты всё успеваешь?
— М-м-м… — поймал в ладонь мягкую, упругую грудь, приподнявшейся и устраивающейся на мне поудобнее, жены. Обвёл большим пальцем мгновенно затвердевший сосок. — Я по жизни предусмотрительный.
— Я так за Катю рада. Ах! — Рита прикрыла глаза и со сладким стоном насадилась на мой член. — Ам-м-м… Вова твой — дурак.
Каждая мышца в моём теле звенела. Искры бежали по позвоночнику, скапливались где-то в крестце, грозясь взорваться шаровой молнией. Похрен на Вову, похрен на Катю. Всеми моими мыслями и чувствами сейчас владела только хрупкая женщина, со вкусом и удовольствием раскачивающаяся на моём члене. Впрочем, мысли тоже быстро улетучились, осталось только оглушающе грохочущее сердце, отдающееся в висках взбесившемся пульсом, потому что, подхватив жену под попу, я ускорился, не в силах больше выносить тягучий темп, заданный Ритой.
Разряд шаровой молнии погасил на несколько секунд свет и звуки, я ослеп, оглох и только глухо застонал, ловя остатки дрожи, туго сжимающей меня Риты. Разом ослабевшая, она, наконец, рухнула мне
