Огонь. Она не твоя.... - Весела Костадинова

Альбина на миг замолчала, закрыв глаза и глубоко вдохнув, словно от этих слов самой становилось нехорошо.

— Господи, — выдохнул Дмитрий, сжав в пальцах трубку так, что та тихо хрустнула. — Ты хочешь сказать, что…

— Она его знает, — тихо, но твёрдо сказала Альбина. — Не просто видела. Знает. Сама сказала мне об этом. Помнишь, неделю назад, когда меня подставили, мы с ней гуляли? Разговор случайно зашёл об Эльвире, и потом — о Ярославе. И Настя… она как будто забылась, сорвалась. Сказала, что знает его. И что боится.

— Алька… — выдохнул Дмитрий, и в этом одном слове было больше, чем можно выразить словами: тревога, страх, вина, непонимание.

— Дим, — продолжила она, и голос её стал ниже, почти глухим, — я не знаю, что между ними. Не знаю, что их связывает. Но меня это пугает до черноты в глазах. Я не святая, ты знаешь. Могу быть резкой, жесткой, да. Но, чёрт побери, я никогда бы не ударила ребёнка. А в её страхе — что-то совсем иное. Не бытовое, не ситуативное. Этот страх… древний. Он идёт издалека, из какого-то глубокого, выученного ужаса. Понимаешь?

Повисла долгая, глухая пауза. На другом конце провода не было слышно ни дыхания, ни звуков — словно Дмитрий окаменел.

— Я не могу поверить, что он…. Не тот человек…

— А я вот уже ни в чем не уверенна, — почти простонала Альбина, внезапно ощутив такое непривычное покалывание в носу. — Дима, я была убеждена, что Ярослав, при всем своем сволочизме, не станет… но реакция Насти на него…. Она говорит об обратном. А что, если его маниакальное желание взять ее под опеку, не что иное, как желание сохранить что-то в тайне? Что-то такое, о чем никто знать не должен? Чему стала свидетелем девочка?

— Тогда он бы не предложил тебе совместную опеку, Аль, — в голосе мужчины послышался скептицизм.

— Или знал, что я откажусь. Спланировал все так, чтобы сыграть на моих триггерах. И ему это удалось… Вспомни, как хитро он все спланировал на свадьбе? Как подтолкнул нас сделать всю грязную работу за него? Дим, он просчитал тогда все… Дима, он психанул, когда я назвала Настю его дочерью! Я что-то задела в нем по-настоящему, понимаешь?

Ярославцев молча переваривал информацию.

— Это потребует времени, — наконец, сказал он.

— Хорошо, — тут же согласилась Альбина. — Никому другому я это бы не доверила. Дим, я до сих пор не могу простить Эльвиру… не за то, что увела у меня Артура — у нас с ним будущего все равно не было бы. Но за ее эгоизм и полное равнодушие. Но теперь я хочу знать, во что мы с тобой влезли. И чему именно свидетелем стала Настя. Я не люблю этого ребенка. Но раз уж влезла в эту историю — пойду до конца.

Она замолчала, борясь с желанием опустить голову на стол и немного подремать. Солнце всходило над городом, заливая кухню розовым светом.

21

Няня свою угрозу выполнила — утром она не появилась. Альбина молча подняла Настю с кровати и резким кивком головы приказала идти в ванную, сама же бросила грязные простыни в стиральную машинку, начиная привыкать к этому.

Повторилось все и на следующее утро, и на следующее.

Не смотря на свое раздражение, Альбина сдерживалась, только тяжело вздыхала, одевала девочку и брала с собой на работу.

Радовало одно — Настя никогда не истерила, ничего не требовала, сидела мышкой в углу кабинета и рисовала. Рисовала много, рисовала постоянно. Вся команда Альбины, видя эту страсть, дарили ей все, для этого увлечения. Собственно, и сама Альбина старалась племяннице помогать в этом: заказывала альбомы, краски, карандаши, признавая в глубине души несомненный талант девочки. Не нежничала, просто клала на маленький столик в углу своего кабинета, у самого окна, где освещение было лучше всего, и холодно кивала на тихое «спасибо», тоскливо отмечая что эта часть делового мира все больше напоминает детскую: столик и стул, маленький пуфик, где иногда Настя спала после обеда, все так же обнимая свою неизменную страшную белку.

— Я так понимаю, — заметил Виктор, заходя к ней, — вы извели очередную няню, а теперь взялись за нас, Альбина Григорьевна?

— Ты по делу или просто побесить? — Альбина подняла голову от экрана ноутбука.

— Все готово, — ухмыльнулся он мартовским котом, — ждем отмашки, капитан.

Альбина стиснула зубы, посмотрев на маленькую рыжую головенку, склонившуюся над своим мольбертом, машинально отмечая, что Насте нужно купить еще альбом для акварели. Прошедшие со встречи в ресторане дни казались затишьем перед бурей, а встреча в отделе опеки — нажала спусковой крючок.

Они были равны в правах.

Они были равны в финансах.

Они были равны в степени родства.

— Суд назначит экспертизу, — сказал Валерий, когда они вышли из мрачного здания администрации, где располагался отдел опеки и попечительства. Ветер с реки шевелил его рубашку, он говорил без эмоций, будто оглашал прогноз погоды. — И она подтвердит: Миита — биологический дед Насти.

— Судье достаточно одного взгляда на этих двоих, — буркнула Альбина, закрывая лицо солнцезащитными очками. — Глаза у них как под копирку. Опека пока на нашей стороне…

— Пока, — подчеркнуто повторил Валерий и галантно распахнул перед ней дверь машины. — Альбина Григорьевна, вчера Миита ужинал с руководителем аппарата губернатора. Они выиграли тендер по строительству новой больницы — с условиями, выгодными для области. Сегодня вам улыбается опека, а завтра они получат звонок и будут улыбаться ему. Без лишних вопросов.

Альбина коротко кивнула, мысленно составляя список: кто, где, когда и зачем. Люди, с которыми надо поговорить. Люди, которых придётся убедить.

— Что официально играет против меня? — спросила она уже внутри машины, сухо, деловито.

— Статус незамужней, — ответил Валерий, не задумываясь. — Возможный компромат, если таковой найдётся… И, пожалуй, самое неприятное — если он ударит по финансам.

— Налоговая, — тихо выдохнула она, потирая лицо ладонями. — Вот где он может копнуть…

— Именно, — подтвердил Валерий. — Однако…. здесь ему сложновато этот трюк провернуть. Все-таки в Екате у него не такие прочные связи….

— Какие у меня козыри?

— Возраст и здоровье. Ему пятьдесят два, вам тридцать один. Для опеки это важно. Но, — он снял солнцезащитные очки и посмотрел на неё искоса, — нужные справки он может "нарисовать" в трёх экземплярах и заверить в облмедцентре.

— Может… — Альбина медленно улыбнулась. Улыбка вышла опасной, хищной. — И нарисует. Но не всё в этой жизни решают справки. Значит ударим превентивными мерами, чтоб стало