Развод. Старая измена - Наталия Ладыгина
Я же просила меня не беспокоить. Повесила специально дорхенгер.
Наверное, горничная что-нибудь в номере забыла из своего инвентаря.
Но открыв дверь, я вижу перед собой Константина.
— Ты… ты что здесь делаешь?
— Попросил одного человека из моей охраны проследить за тобой.
— Вот оно что…
Ну, когда-то он должен был узнать.
— И каково было мое облегчение, что ты действительно живешь в отеле.
— Не сомневаюсь. Но я тебе не лгала. У меня есть другой.
Нет у меня больше никого, но он должен думать именно так.
— Я понял, — кивает.
— Как ты сюда вообще прошел?
— Снял номер. Прямо напротив твоего.
— Как ты узнал…
— Девушка внизу оказалась сговорчивой. Она предоставила мне информацию.
Да-да, знаю как он добился этой информации. Флиртовал. Его флирт действует безотказно.
— Какой же отвратительный отель, — поджимаю губы. — Завтра же съеду.
— Тогда уж прямиком в наш дом.
— В мой дом.
— Да, твой, — соглашается. — Он ведь на тебя оформлен.
— И еще рано.
— Уже можно. Я велел им ускориться. Сказал, чтобы завтра к вечеру все было сделано.
— Что ж, спасибо. Послезавтра утром тогда и перееду.
— Хорошо. Я могу войти?
— Нет. Зачем?
— Поговорить с тобой хочу. Насчет развода.
Он что угодно готов сказать лишь бы проникнуть сюда.
— Нечего уже обсуждать. Адвоката нанимай. Мой уже начал процесс.
— Но ты же хочешь, чтобы все было мирно и как можно скорее. Так?
— Хочу. Это и в твоих интересах.
— Я как раз хочу это обсудить.
— То есть ты согласен на развод?
— Буду согласен, если ты дашь мне шанс все исправить. Нам же как раз дадут пару месяцев на примирение. Если этого не случится, то мы сделаем это…
— Что сделаем?
— Разведемся.
Он еле выдавил из себя это слово.
— Минуточку… — указательный палец выставляю и закрываю дверь. Иду за своим телефоном в другую комнату.
Возвращаюсь, открываю дверь и показываю ему его дешевку, которая кривляется в его рубашке.
Шумно вздохнув, Костя прикрывает глаза.
— Я могу это объяснить. Миша болел, и она…
— Не нужно ничего объяснять. Лучше ответь: ты правда рассчитываешь на примирение?
Хотя бы за одно вот это фото я имею права плюнуть ему в лицо и никогда больше на него не смотреть.
— Не было у меня ничего с ней. Она из-за сына переночевала в гостевой в комнате. Я спал у себя. Я вообще был в шоке и ярости, когда увидел ее в этой рубашке. Она почему-то в шкафу гостевой лежала.
— Это неправда. Она лежала в нашем шкафу. Когда я забирала вещи, то видела ее.
— Дрянь… Значит, она была в нашей спальне, пока я принимал душ или пил кофе. В любом случае у нас ничего не было. Я почти сразу пожалел, что позволил ей остаться. Пойми, она сына использует. Это все только из-за Миши.
Господи-боже… Я и так в паршивом настроении, а он опять тут со своим Мишей.
— Да, я тебя поняла. Ради сына ты готов на все. Это совершенно нормально.
— Я и ради тебя готов на все, — переступает порог. — Я лишь прошу тебя не заставлять меня выбирать между тобой и Мишей. И простить меня прошу за эту ошибку. Две ошибки...
— Слишком много ты просишь. А если бы я тебя попросила?
— Что угодно, Лиль. Проси.
— А если бы у меня вдруг появился ребенок, не от тебя, то ты бы… принял его?
— Принял бы.
Глава 40.
Принял бы он…
А вот и его величайшая ложь.
Не принял бы.
Условие еще поставил бы. Думаю, попытался бы устроить мне аборт.
— Я говорю не о том ребенке, который был бы у меня до тебя. А вот как у тебя. Только без шести лет вранья.
Костя напрягается, глазками бегает.
— Лиль, к чему все это? Это же… нереально.
— Нереально?
— Ты бы не стала рожать от кого попало.
— Почему сразу от кого попало?
— Хватит, Лиль! — злится. — Слышать этого не хочу. Я, между прочим, хотел, чтобы Марина сделала аборт. Но она его не сделала.
— И правильно сделала. Тут такие возможности, перспективы… Хотя ее не назовешь умной. Умная бы не стала присылать мне эту дешевую пошлость.
— Да, Марина, она… — кивает. — Ты ведь и сама понимаешь, что у меня не могло быть с ней ничего серьезного. Где она, а где ты...
— Но ты захотел с ней переспать во второй раз.
— Да… Захотел… — признает. — Я не собирался. После первого раза с ней я помню, как вернулся домой и даже не стал подниматься к тебе наверх. Чтобы ты не дай бог что-то заподозрила. Принял душ внизу и лег спал на диване. Я хотел забыть это все как страшный сон, — проходит мимо меня, начиная расхаживать по главной комнате номера. — Я испытывал вину. А когда после этого увидел тебя, то вина только усилилась. Я ничем не мог помочь тебе и не знал куда себя девать со своей виной. Мне было противно от этого. От самого себя. От своей слабости. А потом все стало еще невыносимее… Ты в тот день была не в себе.
— Я тогда много дней была не в себе. А каком именно дне ты говоришь?
— Когда ты начала все крушить и кричать, что это я во всем виноват. Что если бы я был рядом в тот день, когда все случилось, то выкидыша бы не было. Я был так зол на тебя за те слова...
Его тогда и правда не было рядом.
Но то была не его вина. В худший день моей жизни он был в Питере, заключал крупную сделку.
В тот период я была больше чем не в себе. Я жить не хотела. Должен был понимать, что не все что я говорю чистая правда.
— Я говорила несерьезно. Мне просто было больно, а ты избегал меня. Мне было обидно. А ты… ты сделал, что сделал. Я ведь тебе больной со слезами не нужна. Но только я пришла в себя, собралась
