Кот по имени Семён Семёнович Горбунков - Ольга Станиславовна Назарова
Пару он присмотрел ей уже довольно давно, но видный во всех отношениях молодой человек работал за рубежом, а когда вернулся, Ирина была уже в Новосибирске.
Вяземский около двух недель назад столкнулся со своим знакомым, и тот признался, что сын уже несколько месяцев как вернулся, и теперь они с женой собираются познакомить его с какой-нибудь приличной девушкой… Список приличных девушек был значителен, но в нём не было Ирины! Академик удивился — дочки и внучки их общих знакомых там присутствовали.
Причина выяснилась в процессе разговора — оказывается, сын знакомых весьма придирчив к внешнему виду девушек!
— Поэтому пришлось отобрать в качестве кандидаток для Дениса только самых-самых… — доверительно делился с академиком знакомый, моментально перешедший в категорию крайне недалёких людей, где ему, без сомнения, самое место!
Именно поэтому, услышав про двух сыновей Миронова, Игорь Вадимович Вяземский занялся абсолютно нетипичным для себя делом — рассматриванием фото чужих сыновей.
— Так-так… очень даже… И лабораторию ей строят, и делом оба заняты, а не так, как тот: «Денис пока ищет себя!» Мужику за тридцать себя положено уже найти и вовсю применять! — фыркал Вяземский. — Да, я знаю, мы бы с тобой вдоволь посмеялись над тем глупым Денисом, а потом посплетничали бы о Мироновых. А сейчас… ну, что же делать, раз мне одному приходится этим всем заниматься, — он покосился на фотографию жены, — Мне очень хочется успеть посмотреть на детей Ирины. Почему-то кажется, что и в них что-то твоё будет!
Ирина, не имея не малейшего представления о том, какие на неё у деда планы, с удовольствием оглядывала бывший гостевой дом, который мама переделала, вернув его первоначальное назначение.
— Мам, а я ведь и забыла, что это дом твоих родителей! — удивлялась Ирина.
— Так все забыли… — Марина Леонидовна поставила на стол тарелку с печеньем, включила чайник, и дом, окруженный осенним садом, словно встрепенулся — приготовился к чаепитию.
— Семёну Семёновичу дом нравится! — Ира наблюдала за котом, выпущенным из переноски и обходящим гостиную с котодозором.
Кот оглянулся на неё, осторожно запрыгнул на диван, прислушался — никто не ругался, не был против, а раз так — можно и поуютничать, устроиться поудобнее, поджать передние лапы и ощутить удивительный контраст между вечно влажноватой подстилкой картонной коробки в кустах и мягкого удобного дивана в тёплом доме, где приятно пахнет, над столом светит круглая лампа с оранжевым абажуром, чем-то напоминающим осенние листья, а главное — в доме, где есть его человек!
Он постыдно расслабился и уснул, а проснувшись, даже не сразу сообразил, как же он так… упустил, не проследил за своей Ирой. А вдруг она куда-то ушла без него, вот как днём?
— Чего ты так с места сорвался? — сонно пробормотала Ирина, задремавшая на том же диване и укрывшая краем пледа кота Горбункова, — Спи, не волнуйся. Представляешь, мне дед машину дарит, а это значит, что я отсюда могу на работу ездить! Так что мы с тобой пока тут побудем, ладно?
— Ещё бы! Конечно, ладно! — кот перебрался к ней поближе, заполонив собой всё свободное пространство, как это умеют только коты, и уже по-настоящему уснул.
Ирина удивлялась тому, как изменилась её жизнь. Раньше ей, сфокусировавшейся на том, как к ней относится дед, казалось, что никому нет до неё дела. Вообще никакого дела! А выяснилось, что её мама столько лет пыталась хоть немного помочь ей. Прикрывала, выручала, отводила потоки презрения отца и тётки.
— И что же я такая дyрa была, а? — злилась на себя Ира, именно из-за осознания этой своей глупости и решившая пока остаться в мамином доме — хотелось наобщаться за всё то упущенное по её глупости время. — Всё казалось, что самое-самое главное — это одобрение деда, а маму воспринимала как что-то неважное, неодаренное, неталантливое! И сама же переживала, что ко мне так относятся окружающие. Ну и глупа же ты, Ирина Антоновна!
Правда, сама Марина Леонидовна взмахом руки отмела все дочкины расстройства, обиды на себя, вину и слёзы.
— Ириш, я счастлива, что теперь всё так, как я и мечтала! Забудь, маленькая моя, всё хорошо!
Ирина покивала головой, но себе дала страшную клятву:
— Никогда не забуду! И в жизни не стану делить своих детей на талантливых и неталантливых, как это делает отец! И если у меня будет муж, который абсолютно никакого отношения к химии иметь не будет, или будет иметь, но что-то у него будет хуже получаться, ни-за-что не стану это детям демонстрировать! Ещё чего не хватало!
Ирина сердилась на отца и тётку! Сердилась вовсе не из-за себя, а из-за их отношения к маме.
— Ой, Марина, как там твоя работка… — фыркала при встрече София. — Или лучше сказать подработка? Нет, я всё-таки никак не пойму, как можно было променять пусть даже заурядную должность в институте на… кем ты там, лаборантом работаешь? Ну, ладно бы сама, зачем же ты дочку-то в похожее заведение потащила?
Антон, несмотря на гневную отповедь, полученную от отца, гнул свою линию:
— Ты нас позоришь! Мне стыдно даже говорить, кем ты работаешь! И что, что у Мироновых? Подумаешь, какие-то торгаши!
Он бы и ещё кое-что прибавил, но пока осмеливался высказывать это только перед сестрой.
— Отец сдал… Ну, ты же должна сама замечать — он постарел и с головой у него не очень-то! Курица эта припадочная в кабинете. Ты только представь! В кабинете! Стыдно людям сказать! Ирина в роли лаборантки по каким-то кормам для животных, и он это поддерживает, а Вадим, а Макс? Семья рушится! А знаешь, что он мне сказал? Что из Вадима получится замечательный руководитель института! Из Вадима! Ты представляешь?
София сначала страшно оскорблялась на подобные разговоры — ну, как же! Отец — это её кумир. Но потихоньку и она видела изменения, о которых говорил брат.
— Да, он ослаб… стал допускать какие-то глупости. Кура — это вообще уже ни в какие ворота! Возрастное? Да, наверное! Отец… Ох, как же невозможно жаль…
Правда, София и сама считала, что Вадим гораздо, несоизмеримо талантливее отца, и ему уместнее возглавлять институт, тем более что он уже успешно тянет на себе множество дел, которыми ранее ведал академик.
— Но Антону так не скажешь — взовьётся до потолка, раскричится… Нет-нет… надо просто быть помягче с отцом. Что тут поделать —
