Развод. Высекая из сердца - Анастасия Дмитриевна Петрова
Черт.
Оба ведь не понимаем, чего хотим.
Долбанный бизнес ее этот.
Рад, горжусь, но можно же как-то остановиться и посмотреть. Никто же не гонится сзади, а она будто погрязла. Она в тканях, а я в сотрудничестве, без которого бы и сам не вышел в другие регионы.
Нас будто в бетон закатало. И вроде как есть место, чтобы двигаться. А ты стоишь. Ждешь. Забвения, черт возьми.
Выруливаю, провожая взглядом здание. Надо почистить голову, надо просто принять тот факт, что она без разбора лишила меня самого желанного события.
Гоню под двести двадцать, чтобы не выйти и не сорваться. Хочется об землю биться и орать. Я стану отцом во второй раз. Только все это случится без меня.
Глава 20
— Ох, Лучано, — заливисто смеюсь в трубку: — Я так рада, что вы позвонили. Вы уже посмотрели мои эскизы? Кристина должна была вам прислать.
Кусаю губы в нервном ожидании, я правда хочу, чтобы он по достоинству оценил то, над чем я так долго и упорно работала.
А еще мне просто нравится общаться с Берто. Во-первых, всегда приятно разговаривать с профессионалом своего дела, а во-вторых, мой английский становится все лучше и лучше. Как ни крути, но практика — это очень важный аспект в изучении языка.
Между прочим у языка любви тоже практика нехилая, но… Мы с Маратом с треском её провалили. Обидно и больно, до сих пор щемит в груди.
Надо бы сходить поменять паспорт, чтобы фамилию девичью взять, но я ее терпеть не могу. Она напоминает не о самом лучшем времени. Да и большую часть жизни я ношу фамилию — Исакова.
Мне очень она нравится.
Увы.
— Дарина, — Лучано смешно с акцентом произносит мое имя: — Я в восторге. Правда! Поэтому незамедлительно жду вас в Милане, мы обязаны представить миру ваши работы.
Сердце замирает.
Одно дело, когда ты довольно известен в узких кругах, а тут… Приглашают в настоящий мир моды.
Меня.
Девочку из детского дома, которая кроила вещи в подвале на старой, черной, расписанной хохломой, машинке, где постоянно западала игла. Ночью, пока все спали, я шила костюмы для кукол из клочков изношенного постельного белья.
— Я с удовольствием, — мой голос становится тише.
Боюсь спугнуть собственное счастье. Хоть в карьере я не прогадала и сделала правильный выбор.
Помню… Марат просил меня уделять ему больше времени, просил бросить работу. Нет, конечно, он не настаивал и не манипулировал. Просто говорил, что ему важно, чтобы жена была рядом.
А я не могла. Тянулась к творчеству, не сиделось мне дома, было пусто, и стены сжимали в тиски.
И вот получается, что выбор то я сделала правильный. Мужа рядом нет, а работа будет кормить меня и ребенка.
То есть детей.
С этой мыслью я никак не свыкнусь. И на самом деле решение по второму ребенку еще не принято. Я не стану делать это в одиночку, но мне стоит донести до Марата мысль о том, что я не сильно горю желанием рожать.
Знаю, что взбесится.
Имеет ли только на это право?
Мы с Лучано еще перекидываемся парой фраз, понимаю, что итальянцу уже нужно бежать на кофе со своими приятелями. Поэтому не смею его задерживать пустой болтовней, да и не умею я это дело.
Смотрю на свои платья, думаю…
Думаю, что я молодец.
Сложно себя хвалить, я все время недооценивала талант, что даровала мне природа, но сейчас… Наверно впервые в жизни горжусь собой и рада, что у меня все получилось.
— Кхм-кхм, — легкий кашель за спиной отвлекает от созерцания и внутреннего монолога.
Улыбаюсь широко и искренне, нахожусь на подъеме.
— Добрый день, чем я могу быть полезна? — поворот головы, и от моей улыбки не остается и следа.
А сердце… Оно сжимается до малюсенького размера, переставая качать кровь.
— Я бы хотела приобрести платье у вас. У меня сегодня особенный вечер, — Карина проходит внутрь, по-свойски оставляя сумку на танкетке.
Поправляет черные волосы, перекидывая их через плечо. Смотрит с вызовом.
Ощущение победы не стереть с ее лица.
Девочка, но я с тобой и не боролась.
Думает, что своим появлением сломает меня?
Ну, даже если мне и чертовски больно, никому не подвластно залезть под мою корку. Только потому что я соткана из прочного панциря. У меня щит железный.
— В честь какого события? — наклоняю голову вбок, оценивая ее фигуру.
У меня платья под такую талию и сшиты.
Идеально. Модель.
Может ему не хватало… Чего?
— У меня сегодня свидание с любимым мужчиной, — она обнажает белоснежные зубы: — Он любит, конечно, когда я голая. Но зачем провоцировать весь ресторан.
Я не сломаюсь. Не сломаюсь… Нет, Дари, держись.
— Вы бы хотели что-то более открытое или закрытый вариант?
Остервенело перебираю дрожащими пальцами вешалки, скрепя ими о железную балку.
— А вам наверное лучше знать. Какие платья Марату больше нравятся?
— Карина, — я не могу скрыть свой шок.
Всему есть предел. И это не просто наглость.
— Скажите, а если бы не ваш влиятельный дядя, вы также смело бы открывали свой рот? Я, конечно, не угрожаю, — улыбаюсь ей, подмигивая: — Но в шестнадцать лет я разбила нос соседскому мальчишке.
— Знаете, Дарина, — она осматривает помещение, демонстрируя скучающий вид: — А вы не думали, почему он выбрал меня, а не вас?
— Потому что мясо, у которого выходит срок годности, лежит на самом видном месте. Тухлятиной попахивает, и его скорее нужно спихнуть. Ведь именно этим руководствовался ваш дядя, подкладывая под моего мужа?
— Что?
Не ожидала, да?
Малышка… Там, где ты училась дерзости, я преподавала.
— Карина, я понимаю, что вы пришли продемонстрировать свою победу. Одно вы только не учли, подобрать чужое — это не выигрыш. Вы забрали не моего мужчину, а мои проблемы. Так что спасибо вам большое, — не знаю, где нахожу силы, чтобы не закричать от боли: — А насчет платья…
Беру с вешалки красивое шелковое изделие по фигуре.
— Вот такое, думаю, ему понравится.
Протягиваю ей.
Марат терпеть не может желтый.
Она смотрит недоверчиво на кусочек ткани. Нечего ответить…
— И да, платье вам в подарок. Не стоит сейчас тратить деньги Марата. Ему скоро алименты платить, — прикладываю руки к животу: — За двоих детей.
