Предатель. Тайная жизнь миллиардера - Рика Ром
– И как это понимать?
Живо оборачиваюсь и сталкиваюсь со свекровью, которая прищуривается, держа руки на талии.
– Ты сменила номер телефона?
– Татьяна Михайловна, простите, но сейчас я не готова с вами разговаривать.
Развязываю пояс, практически вырываю пуговицы, расстегивая пальто.
– Что? Да как ты смеешь, грубить мне. Думаешь, со мной можно как с Димой? Я не стану молчать и терпеть твое хамство.
– Хамство? – понимаю, легко от свекрови мне избавиться не удастся. – Наш разговор точно не сложится. Простите.
Оставляю одежду в кресле, а сама огибаю стол, привлекая все силы, чтобы держаться ровно и не дать ей шанса увидеть мою слабость. Если она почует кровь, будет добивать до конца.
В нашу первую встречу, Татьяна Михайловна произнесла речь, которая характеризует ее сущность: «Девочка моя, тебе никогда не стать частью нашей семьи и не заполучить семейное состояние»
Эти слова прямо сейчас отчетливо звучат в моей голове, напоминают о том, какая я ничтожная в ее представлении. Какая мелкая, почти невидимая деталька в их идеальном семейном механизме. Вынь меня и ничего не разрушится.
Зато я, с предательством Димы, теряю всю себя без остатка, все свои мечты и планы.
Даже ребенка вычеркиваю жирным маркером.
– Милая моя, – Татьяна Михайловна делает шаг, и он мне видится гигантским. – Ты пока что, Акелова. Когда я увижу документ, подтверждающий обратное, можешь вытворять, что угодно.
– Вы, наверное, безумно счастливы нашему расставанию?
Вопрос вырывается быстрее, чем успеваю подумать. Мои брови сходятся на переносице, меж лопаток проступают крошечные острые шипы.
– Я, по–твоему, настолько бездушная тварь? Дима мой единственный сын и я желаю ему счастья. С тобой, как бы прискорбно не было, он счастлив. Ваша эта тяга к путешествиям меня немного настораживала, но вы возвращались полными сил и энергии. Димочка мог мир перевернуть после этих отпусков.
– Но вы только что ткнули меня в свидетельство о разводе. Я же все понимаю.
Татьяна Михайловна оглядывается на стоящего на страже Влада и девчонок, что–то тайно обсуждающих возле кулера с водой.
– Да я не контролирую свои эмоции. Мне так тяжело дается все это…В прошлую нашу встречу я признаю, тоже поступила глупо. Обвинила тебя в бесплодии, хотя знаю, как ты стараешься…
– Остановитесь, Татьяна Михайловна. Стоп. – Поднимаю руку, раскрываю пальцы, давая нам обеим воздух. – Я принимаю ваши извинения, но сейчас, я на самом деле, не настроена на разговор.
Не верю в ее благородство и внезапно проросшую из пустоты доброту. Она все десять лет относилась ко мне «сквозь зубы», находила изъяны во всем и всегда.
И она не девочка, слова которой можно списать на несмышленость. Взрослая, состоявшаяся женщина с внешностью кинодивы.
– Хорошо, я уйду. Но запомни, я пыталась.
– Спасибо.
Свекровь достает из карманов короткой белой шубы кожаные перчатки. С высоким изяществом надевает их и, повесив сумочку на сгиб локтя, произносит:
– Я очень надеюсь, что Дима расставит нужные точки. И не только над i.
Вот. Вот она в реальности. Ядовитая, надменная, черствая бизнес-леди. Я молчу. Просто смотрю на нее потухшим взглядом и не издаю ни звука. Даже дыхание задерживаю.
Она задирает голову, растирает губы и шагает на выход. Я отбиваю пятками монотонный ритм, наблюдая за ее уходом. Дверь щелкает за ней, и я ложусь на столешницу.
Упираюсь лбом в скрещенные руки и повторяю: за, что мне это всё, за что?!
– Стефания Олеговна, вам плохо?
Влад в стеклянном проеме, взгляд серьезный, челюсть напряженная.
– Оставь меня. И домой я поеду сама за рулем.
– Извините, это против правил.
– Против каких? – отлепляю себя от стола, замедленно моргаю. – У меня есть права, раньше я водила старенький «Ниссан».
– Я не могу позволить вам ехать одной.
– Ах, причина в этом. – Выпрямлюсь, ощущаю стальную тяжесть во всем теле. – Тогда попроси кого–нибудь из парней пригнать для тебя машину. Поедешь следом за мной.
– Стефания Олеговна? – Влад встряхивает плечами. – Вы, правда, не понимаете? Либо я еду с вами в одной тачке, либо вы на пассажирском сиденье. Других вариантов нет. Ваши видения, посылки, послания. Всё очень серьезно.
– Ладно. Но если ты откроешь рот и сделаешь замечание по поводу моей манеры вождения, я высажу тебя на ближайшей остановке.
– Окей. По рукам.
– А теперь оставь меня, пожалуйста.
Парень защищается ладонями, говоря «без проблем» и пятится назад. Несколько минут я привожу себя в порядок, убираю волосы, причесываю пальцем реснички, глядя в экран компьютера.
И только потом беру телефон и жму на имя Марина. Отвечает не сразу. Гудка через три–четыре. Я не хожу долго вокруг да около, излагаю все, как есть.
Марина орет в трубку, оскорбляет меня, угрожает нажаловаться дяде. Я отключаюсь, заношу ее в черный список и с распирающим грудь чувством собственного достоинства, кладу телефон в верхний ящик стола.
Запираю его в темнице. Пусть все, кто хочет со мной связаться, немного подождут…
– Ну что, Стефания Олеговна, дело сделано? – Катя выкрикивает со своего рабочего места.
– Да, работаем в прежнем режиме.
Облегченные выдохи наполняют помещение агентства, а я погружаюсь в работу, ведь помимо Нечаевой у нас много заказов и у меня появляется возможность спокойно разобраться с некоторыми из них здесь и сейчас.
***
Сегодня я первая покидаю «Дольче Вита» и тороплюсь к «Порше». Влад без остановки качает головой, когда я обгоняю его, занимаю водительское сиденье.
– Что–то подсказывает мне я сильно облажался…
Открывает пассажирскую дверь и секунду медлит.
– Я отличный водитель, не переживай.
– Ну да, ну да. – Забирается в салон.
Удобно устроившись за рулем, минутку сижу затаив дыхание. Запах дорогой кожи пробуждает забытые воспоминания. Мы с Димой занимались любовью в этой машине. И я точно так же, как сейчас управляла ею.
Было лето, ехали с вечеринки в честь помолвки его зама Эдика. По радио играла песня Димы Билана, мы смеялись, шутили насчет ужасных закусок, а потом Дима попросил остановиться на обочине, недалеко от нашего дома и…
«Прости мне мою печаль, позволь мне немного слез. Я знаю, что это было все не всерьез, не всерьез…»
Влад включает радио, и та самая песня ранит мое сердце.
– Выключи! – тычу на все сенсорные кнопки подряд, но мелодия не стихает.
У Влада начинает разрываться телефон.
– Ваш муж звонит. Мне ответить?
– Нет! – бью по приборной панели, находясь на грани сердечного приступа. – И выключи радио!
– Тише, оно ни в чем не виновато. – Влад убавляет звук и принимает звонок от Димы. – Да, Дим Саныч? Что?
