Гарри Поттер и прошлое будущего - DriftWood1965
338/821
в кисть отбрасывающие заклинания. Та снова отлетела в стену, и Дамблдор поразил её желтым лучом какого-то заклинания, от которого кисть растеклась серебряной лужицей.
Затем Дамблдор быстро подошёл к Петтигрю и начал изучать его запястье, из которого продолжала течь кровь.
— Вызовите мадам Помфри через камин, скажите ей, что это срочный случай, — коротко бросил он.
Пока Гарри и Гермиона следовали его совету, директор повернулся обратно к Петтигрю. Он наложил на манжет уменьшающее заклинание, и тот стянулся наподобие жгута, останавливая кровь.
Прошло ещё двадцать минут, прежде чем Помфри покинула кабинет директора. Обрубок Петтигрю был залечен и перевязан, и ему дали кроветворное и обезболивающее зелья. Целительница даже залечила ссадины и шишки у него на голове. Кровь с пола была убрана заклятием исчезновения, и все более-менее успокоились.
— Вот, Питер, какова благодарность твоего хозяина за твои преданность и жертву, — заметил Дамблдор, кивая в сторону серебряной лужицы.
Петтигрю со страхом посмотрел на лужицу, словно ожидая, что та в любой момент превратится обратно в кисть руки и набросится на него. Он тяжело сглотнул:
— Меня... меня послали украсть какую-то... корону. Нет, он говорил 'диадему'. Мой... мой хозяин сказал, что ему было очень важно её получить, и что он оставил её в Хогвартсе ещё годы назад.
Гарри посмотрел на Гермиону и мысленно сказал 'отлично сработано'. Внедрённые воспоминания дали именно тот результат, которого они добивались.
Дамблдор продолжал смотреть на привязанного к креслу предателя, но его разум был занят совсем другим. Он уже давно подозревал, что Волан-де-Морт отыскал реликвии основателей Хогвартса и сделал свои крестражи из них. Он вспомнил воспоминания домовой эльфийки Похлёбы, в которых видел чашу Пуффендуй и тот самый медальон, что попал ему в руки две недели назад. Он сразу понял, что это был за медальон и что, скорее всего, в нём содержалось, хотя уничтожить его ещё только предстояло. Если Реддл отыскал давно утерянную диадему Когтевран, он наверняка сделал из неё крестраж.
— Возможно, я делаю поспешные выводы. Это может быть не та диадема, — подумал он, снова сосредоточив взгляд на Петтигрю. — Опиши подробнее, что он приказал тебе найти.
— Он убьёт меня, если я расскажу, — простонал Питер.
— Он уже попытался тебя убить, — Дамблдор снова кивнул в строну серебряной лужицы.
Петтигрю долго смотрел на неё, но наконец снова заговорил:
339/821
— Он сказал, что она спрятана в скрытой комнате, которую находил только он. Я... я должен был пробраться на седьмой этаж и трижды пройтись вдоль одной из стен, думая о месте, чтобы что-то спрятать.
— Он сказал ещё что-то?
— Он... он сказал, что это очень большая комната, и что я должен оставаться там, пока не найду диадему.
Гарри воспользовался моментом, чтобы вставить реплику:
— Сэр, это наверняка Выручай-комната.
— Согласна, — поддакнула Гермиона.
— Чем бы эта диадема ни была, мы с Гермионой с радостью её поищем, — продолжил Гарри. — Даже если это займёт несколько дней, нам всё равно особо нечего делать до конца учебного года.
Дамблдор повернулся к Гарри и хотел было уже возразить, но поймал взгляд изумрудных глаз, так похожих на глаза Лили Поттер. Посмотрев в лицо, так похожее на лицо Джеймса Поттера, он ощутил, как его захлёстывают воспоминания. Воспоминания о ночи, когда он обнаружил Джеймса и Лили мёртвыми. Воспоминания об одиннадцатилетнем мальчике, отчаянно пытавшемуся не дать философскому камню попасть в руки Волан-де-Морта. О том, как этот же мальчик, только на год старше и с мечом в руке, устало ввалился в кабинет МакГонагалл, сопровождаемый пропавшей девочкой, а до этого столкнувшийся с кошмаром, от которого в ужасе убежали бы и многие взрослые волшебники. О том, как Гарри отправился в рискованное путешествие во времени, чтобы спасти своего крёстного. О том, как он появился в финале Турнира Трёх Волшебников, держа мёртвое тело друга, сразившись перед тем с Волан-де-Мортом. И наконец, воспоминание о словах Гарри за этим ужином:
'Они уже достаточно взрослые, чтобы самим стать Пожирателями смерти, и если вы ничего не предпримете, это в итоге произойдёт'.
В этот самый момент Дамблдор понял, что мог быть неправ в отношении Гарри. Вглядываясь в глаза молодого человека, он задался вопросом, не обозначил ли Гарри этими словами и то, что готов сражаться сам.
— Возможно, пора и в самом деле рассказать ему хотя бы кое-что из того, что он должен знать, — подумал директор, прежде чем наконец ответить. — Очень хорошо, Гарри. Но, думаю, до этого нам нужно будет ещё кое-что обсудить. Однако сейчас уже поздно, а нам ещё нужно передать Питера властям. Могу я попросить вас с мисс Грейнджер прийти сюда завтра утром?
Гарри посмотрел на Гермиону:
— Думаешь, он планирует рассказать нам?
— Можно надеяться, — подумала Гермиона, прежде чем ответить за обоих. — Конечно, сэр. Мы придём, сэр.
— Думаю, ты можешь также рассказать Сириусу, что Петтигрю пойман. Но,
340/821
возможно, встречу стоит отложить до времени, когда Питер уже будет под стражей Министерства, — добавил Дамблдор, наконец мысленно признав, что ему придётся защищать Дурслей как-то по-другому.
— Да, сэр, — ответил Гарри, одновременно доставая зеркало.
Как только там появилось лицо Сириуса, Гарри быстро заговорил, чтобы тот осознал ситуацию:
— Сириус, мы поймали Петтигрю. Сейчас допрашиваем его в кабинете Дамблдора.
— Хвоста? — уточнил Сириус, тщательно изобразив в голосе удивление. — Вы поймали этого предателя?
— Ага. Похоже, его послали сюда... — Гарри посмотрел на Дамблдора, который слегка покачал головой, — за чем-то. Мы с Гермионой заметили блеск серебряной лапы и сумели его поймать.
— Скоро буду, мне уже не терпится поговорить со своим... старым другом, — ощерился Сириус.
— Профессор Дамблдор советует тебе подождать, пока он не окажется под стражей в Министерстве.
— Но... а впрочем, ладно. Просто проследите, чтобы он не сбежал. Гарри, можешь повернуть зеркало к нему?
— Конечно, — Гарри повернул зеркало так, чтобы Петтигрю увидел лицо Сириуса.
— Привет, Хвост.
— Бро... Бродяга, — проскулил Петтигрю.
— День, когда ты окажешься в моей старой азкабанской камере, будет лучшим днём в моей жизни, — прорычал Сириус. — Вспомни то, что ты творил по указу своего хозяина, то, что ты сделал
