Альманах «Российский колокол» №3 2020 - Альманах Российский колокол
– Видишь, что делают люди, – вроде за моей спиной сказала девушка, но, как ни странно, я слышал все, что она говорила. – Он твой ровесник, уже успел окончить университет, а ты еще думаешь и до сих пор не решил, куда поступить.
Парень молча сидел. Как потом выяснилось, он на тройки кое-как окончил среднюю школу и ему некогда было думать о высшем образовании. А девушка просто дразнила и хотела расшевелить его. С ее стороны это было неправильно: нельзя же заставить человека прыгнуть выше головы. Напрасно так делала девушка, и это говорило о том, что она непрактичный человек. А то, что она флиртовала с начальником отдела, это тоже говорило о том, что она как женщина человек непрактичный. Да, понятно, начальник был холост, у него была неплохая должность и деньги. Даже говорили, что он обещает на ней жениться. А что мешало ему взять и жениться на ней? Время шло. Начальнику уже перевалило за сорок, и он был старше ее на семнадцать лет. Она что должна была делать, подождать еще десять лет, чтобы ее избраннику перевалило за пятьдесят? Нет, она не дождется. Она нарвалась на того, у кого уже была любовница; у начальника действительно была другая любовь, и я хоть человек непрактичный, но сразу же раскусил его. В принципе, это было нетрудно, потому что начальник из этого секрета не делал и при первой встрече со мной прямо сказал, что в жизни для него главное – это деньги. В данном отношении эта девушка была непрактичной, и мне даже было жалко ее. А она при первой же встрече как отпрянула от меня, так потом никак не могла относиться ко мне как к коллеге по работе, то есть деловитонейтрально. Порой мне казалось, что она просто ненавидит меня, – беспричинная ненависть. Такова сила первого впечатления.
Я – непрактичный человек, студент пятого курса – сошел с поезда Нахичевань – Баку и покинул территорию вокзала. Был уже конец августа. На привокзальной площади стоял троллейбус номер 1-А, который курсировал между Баиловым и железнодорожным вокзалом. Это как раз то, что мне было надо. Я быстро побежал и сел в троллейбус. Водитель как будто меня и ждал – по-другому думать как-то невозможно было, потому что как только я вошел в почти пустой салон, двери тут же закрылись, и троллейбус тронулся с места.
Два месяца меня не было здесь – в Баку. Я был в Нахичевани. Мы, студенты, ездили в Нахичевань на двухмесячные сборы. А в конце сборов сдали экзамен по военному делу и получили звания офицеров – вот еще одна практическая задача была успешно решена. И вроде все было нормально. Но здесь было одно но: у меня денег не было. Я сидел в троллейбусе и думал, где найти деньги, чтобы дожить до стипендии, которую обычно давали двадцатого сентября. Но на сборах нам сказали, что студентам пятого курса стипендию дадут раньше – скорее всего, десятого сентября.
Сентябрьская стипендия… Тот, кто учился в вузах во второй половине XX века, до распада СССР, и учился более-менее успешно, помнит, что в начале третьей декады сентября студентам дневного отделения давали стипендию сразу за три месяца: июль, август и сентябрь. В университете стипендия была тридцать пять рублей, а наша сентябрьская стипендия составляла сто пять рублей. Для студента, который умел разумно тратить деньги, это была приличная сумма денег. Но, к сожалению, в этом вопросе я сильно хромал, потому что думал: если в кармане есть деньги, почему их не тратить? Нельзя же все время – даже если есть деньги – экономить. Это было неправильно, поэтому за время учебы я порой сталкивался с очень серьезными денежными проблемами. Даже два раза в разных семестрах сдав экзамены по политэкономии на отлично, я не научился разумно тратить деньги. Я получал стипендию, по возможности сезонно работая то сторожем, то чернорабочим во вторую смену, – зарабатывал небольшие деньги. Но денежная проблема все время преследовала меня и висела над головой как дамоклов меч.
Троллейбус едет медленнее автобуса. Но я не торопился, наоборот, даже был рад, что мой транспорт ползет как черепаха. На всех поворотах дороги, как правило, штанга срывалась с линии электропередачи. Сперва слышался глухой стук о крышу, а потом какой-то другой звук, который издают ядовитые змеи при приближении к ним человека. Такой же звук издает и глава гусиной стаи, когда замечает, что, нарушив безопасную дистанцию, к его стае приближается человек или какое-то животное: «Тыс-с-с!» После этих предварительно-предупредительных сигналов троллейбус сразу же вставал как вкопанный на том месте, где оказался в тот момент, когда сорвалась штанга. Водитель, надев рукавицы, быстро выходил из кабины и начинал возиться со штангой: с помощью специальной веревки он тянул штангу вниз, наносил удары по головке штанги – хотел изменить ее положение так, чтобы она, обхватив линию электропровода снизу, прижалась к ней. Если устранить неполадку такими примитивными способами не удавалось, тогда он бывал вынужден вернуться в кабину, взять необходимые инструменты и снова вернуться к месту происшествия… А это означало, что аварийная остановка троллейбуса будет продолжаться.
Если кто-то из пассажиров торопился, для него это был сущий ад: от злости он чуть ли не лопался и начинал проклинать троллейбус как особый вид городского транспорта – кто придумал его и кому он нужен, – потом обвинял водителя в непрофессионализме – оказывается, он вовсе не водитель, а сапожник, его поймали на улице и посадили в кабину водителя. А в самом конце своей обвинительной речи он обрушивался на себя: оказывается, он сам тоже не умный человек, а дурак, потому что, зная, как работает этот проклятый троллейбус, все равно взял и как будто нарочно, что ли, опять сел в него. А я не торопился, мне надо было как можно дольше задержаться в дороге, подумать и хотя бы мысленно решить вопрос: где можно достать пятнадцать рублей, чтобы дожить до стипендии.
Об этом я думал не только в троллейбусе, но и задолго до того, когда мы ехали на поезде, то есть всю ночь я думал об этом. Этот вопрос тревожил меня даже раньше. Правда, в канун сдачи экзамена, который мы сдали в конце сборов, обычное волнение студента перед экзаменом почти полностью подавило эту тревогу. Но
