Гарри и его друг Бобик - enorien

— Ну ты и сволочь, — приблизившись к псу, очень тихо сказал он и постучал по спинке дивана волшебной палочкой.

Диван очень скоро уменьшился в размерах и превратился в тележку на колёсиках, в которой остался лежать накрытый пледом Бобик.

— Всё, теперь идёмте, — сказал Люпин и, нехотя взяв тележку за ручку, покатил её за собой.

Часть 8

— Так вы хотите сказать, что это…

— Да, это я и хотел сказать.

Люпин и Дамблдор вели очень странный диалог, посматривая то в сторону тележки с Бобиком, то в сторону друзей. На Гарри их переглядывания и непонятные неоконченные фразы действовали удручающе. Может, Бобик потому и ослаб, что на него, помимо всего прочего, наложили какое-то страшное проклятие?

— Мне не удалось его расколдовать, профессор, — хмуро продолжал Люпин. — Может, вы сможете?

— Хм… что ж, давайте попробуем.

Дамблдор вышел из-за стола и направил волшебную палочку на Бобика. В отличие от Люпина, он не упорствовал, лишь хмыкнул после пары взмахов и повернул голову.

— Псу давали что-то из зелий? — полюбопытствовал он.

— Ну, я точно нет, — растерянно ответил Люпин.

— Только настойку для роста шерсти, — сказал Гарри и, поймав сразу два взгляда, быстро прибавил: — Его же обстригли, и он мёрз…

— А вот эту рану тоже настойкой лечили? — уточнил у него директор, рассматривая шрам на боку Бобика.

— Не знаю… при мне её не было.

— Тоже не знаю, не видел, — следом за ним ответил Люпин.

— Что ж, в таком случае всё очевидно, мой дорогой друг, — смотря на него, сказал Дамблдор. — Мы не сможем расколдовать Си… пса, пока на него всё ещё действуют зелья, которые способствуют тому, чтобы он оставался тем… кто он есть.

Люпина, казалось, тоже вдруг стала крайне волновать судьба Бобика, и он нахмурился.

— То есть как это? Вы хотите сказать, что он так и останется…

— Нет, мой друг, я хочу сказать, что есть два выхода из положения, — мягко продолжал директор. — Или мы подождём два-три дня, после чего пёс и сам расколдуется, или же вы отведёте его к мадам Помфри. Она найдёт зелье, которое отменит эффект всех предыдущих зелий и…

— То есть заклятие не такое и страшное? — с облегчением подхватил Гарри, опасавшийся, что жизнь Бобика под большой угрозой. — Может, мы тогда подождём, профессор? Пусть он поправится…

Дамблдор и Люпин опять странно переглянулись, и первый вскинул руку как будто бы в предостерегающем жесте.

— Всё верно, Гарри, заклятие не такое и страшное. Можно и подождать.

— Но как же… — начал было Люпин.

— Я думаю, Гарри прав, — чуть твёрже сказал Дамблдор, — псу и вправду лучше отдохнуть и поправиться. А теперь, мой друг, я бы попросил вас проводить учеников обратно до гриффиндорской башни. Им не следует гулять в такое время по коридорам.

На этом Люпин был вынужден снова взяться за ручку тележки и покатить её за собой. На лестничных пролётах ему помогал нести её Гарри. Всю обратную дорогу профессор был молчалив и периодически бросал в сторону Бобика хмурые взгляды, как будто бы в надежде, что тот вдруг взбодрится и, задрав хвост, бросится вперёд. Но уставший Бобик так и продолжил лежать тележке, более того, когда они вернулись в гостиную и тележка снова сделалась диваном, он повернулся на бок, растянулся во всю длину и закрыл глаза.

— Доброй ночи, — бросил Люпин перед уходом, а Гарри укрыл пса пледом и с невероятной лёгкостью на сердце отправился в спальню для мальчиков.

Главное, что Бобик нашёлся и его жизни ничего не угрожает, подумал он.

— Жалко, что Короста не нашлась… — сетовал у своей кровати Рон. — Как думаешь, Живоглот не мог её слопать?

— Да брось, зачем ему это? — возразил Гарри, мысленно прибавив, что кот Гермионы явно не дурак и старенькой крысой питаться не стал бы. — Он только её поцарапать мог и то, когда игрался с ней раньше, а потом ему явно было не до того… Он же к Бобику прибился, когда ему было охотиться на Коросту...

— Ну не знаю… — засомневался друг и улёгся в постель.

Гарри ему, конечно, сочувствовал, но не знал, как поддержать.

— Может, она ещё тоже найдётся… объявится как Живоглот или… в Хогсмиде её увидят и напишут.

— Может… — только и сказал Рон, а Гарри укрылся одеялом и наконец-то со спокойной душой закрыл глаза

* * *

Римус плохо спал и утром опять думал о том же. Он не мог поверить, что Дамблдор мог вот так просто взять и позволить Сириусу оставаться псом. Мысль, что безрассудный друг может пожелать развлечения ради бегать возле крестника как Бродяга, его ни капли не удивляла, но вот то, что директор это ещё и одобрит… Нет, это не укладывалось в голове Римуса. Неужели Дамблдор не понимает, как сейчас важно, чтобы Сириус снова стал самим собой?

— Он же должен быть на повторном слушании, — зайдя к директору утром, твердил Римус. — Там же его судьба решается! Кто ещё Петтигрю поставит на место? Нет, я понимаю, что он двенадцать лет провёл в камере и это… само собой сказалось на нём… увидев Гарри, он, наверное, вспомнил о Джеймсе и… захотел немного побыть с ним… Но это же глупо, профессор! Пусть сперва докажет свою невиновность, а потом уже думает обо всём остальном и…

— Твои рассуждения мне вполне понятны, Римус, но, думается мне, Сириусу сейчас и вправду будет лучше не появляться на слушании, — невозмутимо отвечал ему Дамблдор. — Только представь, что будет, если он и Питер снова окажутся рядом друг с другом? Рискну предположить, что Сириус не сдержится и может произойти такое, что все только утвердятся в его опасности и он снова отправится в Азкабан…

— Но… подождите… — растерялся Римус. — Вы же сами были согласны, что… дело стоит пересмотреть и…

— Да, с этим я всё ещё согласен. Но, думается мне, будет лучше, если интересы Сириуса в зале суда будет представлять кто-то… более рассудительный и сдержанный.

—