Антиклассика. Легкий путеводитель по напряженному миру классической музыки - Арианна Уорсо-Фан Раух
К сожалению, я не могу сказать вам, насколько правдива рассказанная выше история, потому что письма Моцарта, очень полезные для тех, кто пытается диагностировать его синдром раздраженного кишечника, не особенно проливают свет на данный вопрос. Свидетельства современников, особенно Констанцы, тоже считаются ненадежными.
Вот что мы действительно знаем (насколько вообще возможно «знать» что-то, что произошло двести лет назад).
Личность покровителя, который заказал реквием, могла быть неизвестна самому Моцарту, но известна нам. И – спойлер – это не Мрачный Жнец. Нашим загадочным заказчиком был граф Франц фон Вальсегг, а «серым» незнакомцем на пороге Моцарта, скорее всего, был его слуга. Реквием должен был почтить память жены Вальсегга на первую годовщину ее смерти. Основанием для такой секретности (если все это действительно было секретно) могло быть то, что граф фон Вальсегг, музыкант-любитель, хотел выдать произведение Моцарта за свое. Но вполне возможно, что Моцарт хорошо знал о причастности Вальсегга к заказу и его планах.
Когда Моцарт умер, не успев закончить реквием, Констанца обратилась к услугам Франца Ксавера Зюсмайера, чтобы он дописал композицию, а она смогла получить оставшуюся компенсацию от Вальсегга. (Как раз эту версию сегодня можно услышать чаще всего: полное сочинение Моцарта, до Offertorium, а затем, начиная с Sanctus, – работа Зюсмайера, основанная на зарисовках и нотах Моцарта.) Некоторые критикуют решение Зюсмайера, другие же его поддерживают. Известно, что Бетховен сказал: «Если Моцарт не создал [реквием], то человек, который написал его, был Моцартом». Я полностью согласна – и я хотела бы, чтобы на моих похоронах это произведение звучало целиком, с полным оркестром и хором (предпочтительно в восстановленном Соборе Парижской Богоматери)[116].
СМЕРТЬ ЧАЙКОВСКОГО
Люди спорят об обстоятельствах смерти Чайковского. Официальная причина – холера, от которой он внезапно умер в возрасте пятидесяти трех лет, во время пятой пандемии холеры, но противоречивые временны́е рамки и свидетельства тех, кто был рядом с композитором в последние дни его жизни, и несколько подозрительных фактов дают основания подозревать, что это был суицид.
Многие свидетельствуют, что Чайковский несколько дней перед смертью пил некипяченую воду (это все равно, что в 2020 или 2021 году заправлять ингалятор от астмы воздухом, которым дышит распространитель ковида), но показания о том, когда и где совершались эти судьбоносные действия, расходятся. Я выросла с представлением, что Чайковский совершил суицид с помощью зараженной холерой воды, но большинство сторонников версии суицида предполагают, что инциденты с водой, если и происходили, служили прикрытием и что семья и друзья Чайковского были сообщниками в сокрытии правды: на самом деле композитора убил мышьяк или другой медленно действующий яд.
Одна жуткая история и вовсе повествует о «суде чести», который состоял из бывших одногруппников Чайковского из императорского училища правоведения. Утверждается, что тайное общество вызвало Чайковского на заседание по поводу «нравственного преступления» или чего-то подобного, что было связано с его противозаконной гомосексуальностью, и убедило его свести счеты с жизнью. Возможно, они напрямую угрожали ему раскрыть гомосексуальность или определенный роман, если он откажется подчиниться.
Звучит как теория заговора (может, это она и есть), но авторитетные музыковеды подтверждают эту версию. Александра Орлова, российский музыковед и автор книги «Чайковский. О музыке, о жизни, о себе», была первой, кто это предположил. В Новом музыкальном словаре Гроува исследователь Чайковского Дэвид Браун пишет: «В том, что он совершил суицид, нет сомнений. Но что предшествовало этому суициду, еще не установлено окончательно… история о том, что он умер от холеры из-за некипяченой воды, – выдумка». Он также утверждает, что Чайковский «почти наверняка умер от отравления мышьяком».
Энтони Холден в книге «Чайковский» идет еще дальше.
Он пишет:
«Обширные исследования настоящего автора, значительно добавляя плоти к костям теории о “суде чести”, окончательно указывают на то, что Модест [брат Чайковского] и его друзья-медики преднамеренно скрывали правду. Чайковский действительно покончил с собой».
Конечно, существует ряд менее конспирологически настроенных музыковедов, которые настаивают, что в смерти Чайковского не было ничего секретного или преднамеренного и что противоречивые свидетельства и временны́е рамки могут быть обусловлены другими факторами.
Одним из возможных объяснений этой путаницы может быть то, что русские пьют много водки.
ПРОКЛЯТЬЕ ДЕВЯТОЙ СИМФОНИИ
В мире классики есть суеверие, что девятой симфонии суждено стать для композитора последней. Теория приобрела популярность благодаря Малеру, который отметил, что смерти Бетховена, Брукнера, Шуберта и Дворжака наступили вскоре после того, как композиторы закончили свои девятые симфонии (или, в случае Брукнера, во время ее написания), и сделал все, что было в его силах, чтобы самому ее не написать. После восьмой симфонии Малер написал произведение под названием Das Lied von der Erde, которое очень близко к симфонии, но, видимо, таковой не является, потому что называется по-другому. А еще ее исполняют два певца – это на два больше, чем обычно в симфонии. Убежденный, что перехитрил проклятье, Малер написал «Симфонию № 9» – и умер, не успев дописать десятую.
Жертвами этого проклятия часто считают Сибелиуса и Воан-Уильямса (которые были после Малера). Смерть Воан-Уильямса вообще жуткая: якобы он был абсолютно здоров, и никому не удалось определить причину смерти. С другой стороны, ему было восемьдесят пять.
К сожалению для тех, кому это проклятье кажется таким же забавным, как мне, все эти теории рассыпаются, если присмотреться к ним поближе. Внесение Шуберта в список жертв зависит от того, какие из его шести законченных и семи неоконченных симфоний вы учитываете, а такая математика сойдет с рук только музыкантам. Сибелиус написал только восемь симфоний (и одну из них уничтожил). Вы можете добрать до девяти, если посчитаете его симфоническую поэму Kullervo, но у него были и другие симфонические поэмы, так что математика здесь снова кажется неточной. К тому же Сибелиусу был девяносто один год. Но все равно в мире нет тех денег, которые побудили бы меня написать девятую симфонию (хотя бы из-за того, что сначала пришлось бы написать другие восемь).
BOLERO РАВЕЛЯ
Это проклятье не такое известное – более того, я не слышала, чтобы о
