На окраине Руси. Мифология и язычество балтов - Теобальд

Во всяком случае, хотя бы и не было у нас столь решающего свидетельства, какое нам представляет сам очевидец сообщенного, Иероним, то мы все-таки пришли бы к заключению, что жрецов было больше одного, имея в виду, что для поддерживания неугасимого огня необходим был постоянный присмотр за ним, требующий поочередной смены стерегущих его жрецов или их помощников. «Міnistri», по Гваньини, могли быть лица, готовящиеся в жрецы и помогающие им, или обыкновенная прислуга, необходимая для помощи при жертвоприношениях, а также для личной услуги.

Кажущееся противоречие источников, упоминающих одни об одном жреце, другие о большом их количестве, легко можно устранить, сообразовавшись с тем, что все лица, служившие при вечном огне, находились под предводительством одного, главного, который, истолковав явившиеся знамения огня, и объявлял спрашивавшим совета решение богов по предложенному вопросу или делу.

Не имея ни малейших данных относительно организации жрецов, мы не решаемся пускаться ни на какие догадки.

Длугош называет виленского жреца огня Zincz (вар. Zyncz, Zinze). Изуродованную форму Zincz пытались объяснить сокращением полной *Zinczus. Несмотря на правильное образование ее, Zintius = *Zinczus, наподобие Kupczus, imczus, sukczus (Schleicher Gr. I p. 117), она, однако ж, в литовском языке не употребляется, а только другая Zynis, образованная от того же корня Zin с суффиксом – jas=jis, – ys или – is, обозначающая везде знающего, сведущего, т. е. знахаря, колдуна, а в данном случае умеющего истолковывать знамения огня[89]. Таким образом, следовало бы форму Zinys, Zinis восстановить в тексте Длугоша. Ошибочное Zincz, вероятно, произошло от незнания литовского языка или ведет свое начало от копииста, читавшего вместо окончания – is = cz.

Одной из главных задач вечного огня было давать предзнаменования (zinklai), по которым жрецы истолковывали волю богов. Но нам неизвестно, на какие именно знамения они обращали внимание и какие считали благоприятными, а какие неблагоприятными. Единственный пример, указывающий на толкование предзнаменований, читаем в одной латышской песне:

Жильбер де Ланнуа пишет, что у латышей при сжигании умерших на костре из дубовых дров обращали внимание на дым и верили, что дым, прямо поднимающийся к нему, указывает на спасение души человека, а уклоняющийся в сторону – на ее гибель. Очень вероятно, что на это обращали также внимание и в Жиниче.

Укажем еще на один любопытный факт, касающийся священного огня. По Дусбургу известно, что души умерших (все ли?) являлись у жилища жреца огня в Ромове; но Иероним Пражский сообщает, что и души больных являлись пред самим священным огнем и если явившаяся душа была обращена к огню, то больной выздоровеет, если плечом, то больной умрет.

Вот какое представление выработалось у нас не только о прусском Ромове, но также о священных местностях в литовских землях, в которых, равно как в прусском Ромове, горел вечный вещий огонь; о его необходимой охране в здании и о его жрецах. Мы старались это представление основать на источниках, хотя скудных, и на аналогии с домашним огнем, пополняя данные заключениями, истекающими из самой сути предмета. Вместе с тем мы обращали внимание и на малейшие подробности, высказывая и о них свое мнение, чтобы этим доставить дальнейшим исследователям удобный случай пополнить пробелы и исправить неточности.

Приложение II[90]

A. Прусский архив, или «Памятники старины» Карла Фабера

III. Sammlung. Koenigsberg, 1810. Р. 247/8.

В Орденских землях первого прусского герцога маркграфа Альбрехта в 1526 году был запрещен языческий идиотизм, который был обычным явлением в стране, в частности сакральное действо на Самланде. Но даже намного позже такие злоупотребления проходили на ура. В Литтауэре еще в 1657 году имелся так называемый священный дуб.

Альбрехт Бранденбург-Ансбахский, герцог Пруссии.

Художник Лукас Кранах Старший

Он стоял в «Amte Ragnit», посреди леса между бухтами и дюнами. В нескольких футах от земли его ствол разделен на два основных ствола. У одного из них большая ветвь вросла в ствол в форме арки, создав отверстие. Суеверный литовец, пострадавший от телесных повреждений, например, у него были кривоглазый, хромой или с больной рукой, совершал паломничество на много миль, приставлял к стволу еловую лестницу, забирался на эту выросшую ветвь и трижды пробирался сквозь отверстие. После того