История карфагенян - Вернер Хусс

римские интересы. Подойдя к городу, Ганнибал нашел, что Марцелл, который, кроме того, еще вызвал войска Матона, стоявшие в лагере у Суессулы, готов дать сражение. Он принял сражение, но оно не оказалось решающим. Поскольку в сложившихся обстоятельствах о завоевании Нолы нечего было и думать, Ганнибал отступил. Его целью был Тарент.

Теперь Ганнибал мог оставить Кампанию, ибо поручил командование в кампано-самнитской области Ганнону. У Беневента армии Ганнона и Гракха столкнулись. Гракх, армия которого большей частью состояла из рабов, которым он пообещал свободу в случае успеха, победил. Ганнон отступил в Луканию. Там он мог загладить вину Беневента. После этого он сразу двинулся в Бруттий.

Примерно в те же дни, когда Ганнибал стоял перед Нолей, Максим подошел к Казилину, чтобы снова захватить город. Гарнизон Казилина из 2 тысяч кампанцев и 700 «карфагенян» находился под командованием Статия Метия. Меддикс тутикус этого года Гн. Магий Ателлан намеревался, призвав в армию граждан и рабов, напасть на римский лагерь, как только Максим начнёт наступление на город. Но консул предвидел такое намерение и попросил подкрепления у своего коллеги. Так произошло, что оба консула были заняты осадой Казилина. Все же захватить город римляне смогли, только применив «пуническое коварство».

Максим использовал отсутствие Ганнибала и отступление Ганнона, чтобы отвоевать в Самнии Кубултерию, Телезию и Компсу, а в Луканин — Фагифулы и Орбитаний, а также осадить луканскую Бланду и апулийские Эки. Его сын в это время завоевал апулийский город Акуку и разбил свой лагерь вблизи Гердонии.

Тем временем Ганнибал пришел в окрестности Тарента. Однако ворота города оказались для него закрытыми. М. Ливий Макат, которого послал в Тарент Левин, прибыл туда за три дня до Ганнибала и принял меры по защите города. Поэтому Ганнибал отступил к Салапии, чтобы там устроить зимнюю квартиру. Из Салапии он мог легче установить контакты с заморскими территориями, чем из мест, которые лежали бы дальше внутри страны.

На Сицилии весной 214 г. показалось, что все, чего до сих пор достигли карфагеняне, снова было поставлено под вопрос, так как в Леонтинах был убит Гиероним, когда он с войском в 15 тысяч человек хотел выступить из города. Закулисными руководителями убийства были олигархические политики. Адранодор сразу же отступил в крепостной комплекс на острове Сиракуз. Но уже на следующий день он склонился перед требованиями совета и отказался от своего особого положения. В результате он на следующий день после этого был избран полководцем. Большинство других полководцев принадлежали к кругу убийц Гиеронима, исключение составлял только Фемист, зять Гелона.

Вследствие события в Леонтинах положение Гиппократа и Эпикида стало весьма хрупким. Они сочли самым разумным подчиниться властям Сиракуз. Им охотно предоставили просимую ими охрану для поездки в Локры: проримски настроенные олигархи были рады таким образом избавиться от обоих «карфагенян». Но когда оба заметили, что есть еще шансы на успех прокарфагенской политики, они перестали готовиться к быстрому отъезду. В армии, у перебежчиков и у демоса антиолигархические и антиримские лозунги день ото дня находили все больший отклик.

Сложившимися обстоятельствами решил воспользоваться Адранодор, чтобы в сотрудничестве с Фемистом провести в жизнь свои монархические планы. Однако планы эти были раскрыты и за этим последовала смерть всех членов царской фамилии.

На последующих после этого выборах вопреки всем ожиданиям на место Адранодора и Фемиста избраны были Гиппократ и Эпикид. Конечно, в коллегии полководцев они не могли сразу же представить в выгодном свете свои внешнеполитические взгляды. Так, они не смогли помешать отправке посольства к Пульхру с целью заключения десятидневного перемирия, а также решению об отправке другого посольства, которое во время этого перемирия вело переговоры об обновлении старого мирного договора. Пульхр отослал членов второго посольства к Марцеллу, который в это время появился на острове. Марцелла прельстила возможность объединения, и он со своей стороны отправил в Сиракузы посольство, которое должно было вести завершающие переговоры с полководцами. Но здесь ситуация в это время изменилась. Гиппократ и Эпикид использовали последний шанс, какой еще оставался для проведения прокарфагенской политики. Они открыто заявили наемникам и перебежчикам, что Сиракузы явно будут переданы римлянам. И их слова стали особенно значимыми не в последнюю очередь потому, что в Сиракузы пришло известие, что карфагенский флот прибыл к мысу Пахин. А когда Пульхр со своим флотом, насчитывавшим сотню кораблей, появился у входа в (Большую) Гавань (до этого он около Мургона, южнее Катаны, наблюдал за развитием сиракузских событий), то это, казалось, подтвердило заявление обоих полководцев. Тем не менее на народном собрании, прошедшем чрезвычайно бурно, прошло все же мнение господствующей «партии». Решено было отправить посольство в Рим, чтобы обновить договор, заключенный во времена Гиерона. Конечно, при принятии этого решения значительную роль сыграл страх перед боевой силой римских войск. Казалось, что прокарфагенская «партия» в Сиракузах окончательно выведена из игры.

Через короткое время в Сиракузы прибыло леонтинское посольство, которое просило об отправке в Леонтины войск для защиты города. Гиппократу было поручено обеспечить защиту Леонтин приблизительно с 2 тысячами перебежчиков. К нему присоединилось еще 2 тысячи наемников, возможно, ливийцев и иберов. Очаг беспокойства и опасности, казалось, был устранен. Однако Гиппократ, над которым в Леонтинах не было никакого военного контроля, использовал полученную свободу, вторгнувшись на территорию римской провинции, чтобы спровоцировать римского командующего. Произошло первое столкновение между армией Пульхра и войсками Гиппократа. Марцелл заявил Сиракузам протест и потребовал извинений. Еще он потребовал, чтобы сиракузяне приняли решение, согласно которому Гиппократ и Эпикид должны покинуть Сицилию. В Сиракузах под Эпикидом загорелась земля. Он также ушел в Леонтины. Ему удалось настроить леонтинцев против сиракузян, указывая на то, что при обновлении гиероновско-римского мирного договора сиракузяне приняли решения, которые касаются только их самих. Их же, по его утверждению, сиракузяне рассматривают как своих подданных, как это делал и Гиерон. Убедить леонтинцев такими речами Эпикиду было нетрудно, ибо это соответствовало истине. Когда сиракузские послы стали говорить с леонтинцами в духе требований Марцелла, те заявили, что они не чувствуют себя связанными договорами, которые заключило с римлянами иностранное государство. После этого сиракузяне призвали римлян к общим действиям против леонтинцев. Леонтинцы, которые, очевидно, мало думали о последствиях своего решения, не смогли оказать длительного сопротивления нападению Марцелла и Пульхра. Город пал, и Гиппократ и Эпикид бежали в Гербесс.

Однако ситуация вновь радикально изменилась. Сиракузянам, которые выступили с 8 тысячами человек к Леонтинам, у реки Милы встретился посланец, сообщивший о захвате города и зверствах завоевателей. Это произвело такое сильное впечатление на сиракузских наемников, что они отказались повиноваться