Русский Харьков - Станислав Александрович Минаков

Сохранились очертания бывшей купальни семьи Лансере на реке Муромке. Недалеко от того места, где находился хутор, нами обнаружена липовая аллея, с двух сторон окаймлявшая серебряковский сад. Весьма живописен мостик (бревно и ветхие перильца) через речку, соединявший усадьбу Лансере и хутор Серебряковых. По подобному мостику Зина бегала к Боре, своему двоюродному братцу, еще девчушкой. Вот, пожалуй, и все следы человеческой деятельности здесь 100 лет назад».

Однако природа этих мест, запечатленная Серебряковой во многих полотнах, практически не изменилась. Гуляя с альбомом репродукций картин художницы в руках и всматриваясь в окрестности, можно с точностью до метра определить место, где век назад стоял этюдник Зинаиды Серебряковой. Поэтому еще в 1990-х началась борьба за то, чтобы территории вокруг Нескучного были объявлены заповедными. Удалось (главным образом усилиями Ирины Слеты, руководителя объединения творческой интеллигенции «Круг») взять под охрану государства лишь саму усадьбу, о чем свидетельствует установленный к 110-летию со дня смерти Е.А. Лансере, 4 апреля 1996 г., кенотаф – железный крест с оградой (автор – В.Я. Курило, сотрудник «Харьковреставрации»), примерно в том месте, где находился склеп.

В том же году был проведен и конкурс проектов возрождения усадьбы.

Как сказал о Нескучном один харьковский фотограф, «…неожиданно ловлю себя на мысли, что где-то я это уже видел. Живописные пологие холмы, покрытые разнотравьем, искрящаяся на солнце небольшая речушка с кустами боярышника или краснотала по едва уловимым в траве берегам, лошадь, пасущаяся среди свежескошенного сена. Живопись Серебряковой! …Именно здесь бродила с мольбертом юная Зинаида Лансере, и ей почти ничего не приходилось искать или придумывать – все было на поверхности. Вот разноцветное стадо коров «плывет» в утреннем розовом тумане, и я снимаю его прямо против солнца; легкая паутина, летающая и тающая в зарослях золотистого камыша…»

19 апреля 1997 г. в клубе Нескучного была создана экспозиция, посвященная пребыванию Лансере – Бенуа – Серебряковых на Харьковщине, дополненная и обновленная в сентябре 2014 г. В школе соседнего села Веселое, где учатся нескучанские дети, а также в библиотеке Веселого были оформлены памятные уголки, посвященные знаменитым землякам.

В новейшее время в Нескучном проводились пленэры. Первый состоялся в 2012 г. Участниками его были 30 художников и фотографов, главным образом – студенты и выпускники Харьковской государственной академии дизайна и искусств. Результаты пленэра были показаны в залах Харьковского художественного музея, Пархомовского художественного музея имени А.Ф. Лунева, Музея знаменитых харьковчан имени К.И. Шульженко, харьковского Дома актера и ряде других учреждений культуры.

Летом 2014 г. в три этапа прошел второй – уже международный – «Нескучный пленэр» (три однодневных выезда групп по 40, 80 и 60 человек и недельное пребывание в Нескучном 15 человек). В пленэре приняли участие художники и фотографы не только Харькова, но и Москвы, Сум, Запорожья, Николаева и ряда других городов. 19 сентября в клубе села Нескучного и в школе села Веселого были открыты выставки «Нескучный пленэр – 2014», переехавшие оттуда 20 ноября в харьковскую галерею «Искусство Слобожанщины».

* * *

А на один из памятных серебряковских вечеров в Харьковский художественный музей, в 2011 г., в день рождения знаменитой художницы, прибыли московские гости – внучатая племянница З. Серебряковой Екатерина Евгеньевна Лансере и ее сын Павел Сергеевич Павлинов, рассказавший переполненному залу о судьбах и творчестве своих знаменитых родственников и их потомков.

В 2013 г. там же прошли вечера памяти Екатерины Николаевны Лансере, матери художницы, и Евгения Александровича Лансере, отца Зинаиды. 165-летию со дня рождения Е.А. Лансере была посвящена и первая международная научная конференция «Серебряковские чтения» в сентябре 2013 г. Ее участниками стали потомок рода по линии Бенуа Владимир Фролов (Санкт-Петербург) и П. Павлинов, известные искусствоведы Москвы и Харькова.

В конце 2013 г. общество выпустило благодаря Инне Акмен два изящных мини-альбома «Харьков Зинаиды Серебряковой». В первый выпуск вошли репродукции работ художницы, хранящиеся в Харьковском художественном музее и Харьковском музее частных коллекций (еще раньше вышел подготовленный доброхотами комплект открыток, включавший работы художницы, находящиеся только в Харьковском художественном музее). Второй выпуск составили репродукции хранящихся в харьковских музеях произведений Николая Леонтьевича Бенуа, Альберта Николаевича Бенуа, Александра Николаевича Бенуа, Евгения Александровича Лансере, Екатерины Николаевны Лансере и Евгения Евгеньевича Лансере, причем значительная часть работ ранее никогда не репродуцировалась. В список третьего выпуска вошли произведения, созданные З. Серебряковой в Харькове, и портреты харьковцев – Г. Тесленко, Е. Никольской, В. Дукельского, Г. Петникова, Р. Басковой и других.

В том же году в Нескучном энтузиастами Общества друзей Серебряковой были обнаружены фотографии людей, знавших З. Серебрякову и побывавших в молодости ее моделями; поиск родственников нескучан, работавших у Лансере-Серебряковых, не был окончен.

II

Борис Слуцкий: «Я вырос на большом базаре в Харькове…»

Слуцкий – в ряду выдающихся русских поэтов, чье личностное становление пришлось на четыре страшных года Великой Отечественной войны. Он прошел всю войну.

«Давайте выпьем, мертвые, / За здравие живых!» – напишет он непостижимое – в послевоенном 1952 году, в стихотворении «Голос друга», посвященном памяти Михаила Кульчицкого, погибшего в 1943-м на Луганщине в ходе развития Сталинградской операции. Друзья вместе ходили в литературную студию знаменитого харьковского Дворца пионеров, первого в СССР (несколько его кружков посещал до войны и мой отец, потом переживший подростком двухлетнюю оккупацию Харькова), после оба – по очереди – уезжали в столицу Советского Союза учиться. «Высоко он голову носил, высоко́-высо́ко» – еще и так написал Слуцкий о Кульчицком, который тоже добровольцем ушел на фронт.

Некоторые поэты с Великой войны так и не вернулись или быстро, как предсказали сами, умерли от ран: симбирец Николай Майоров, киевляне Павел Коган и Семен Гудзенко и многие другие. Они ушли из жизни молодыми, подарив нам фронтовые шедевры, но так, в сущности, и не выписавшись. Почти сразу после войны умерли Шубин и Гудзенко. Однако провидение оставило в живых для русской поэзии – в послевоенные годы – целую поэтическую плеяду: А. Тарковского, С. Липкина, Д. Самойлова, Ю. Левитанского, А. Межирова. И даже в этом ярком ряду Борис Слуцкий особенен и заметен.

Тяжело раненный под Москвой, он потом воевал на Западном, Юго-Западном, Степном и 3-м Украинском фронтах – на Украине, в Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии, Австрии. С июня 1941 г. – рядовой 60-й стрелковой бригады, затем служил секретарем и военным следователем в дивизионной прокуратуре, инструктором (с осени 1942 г.), старшим