Королевство Кипр и итальянские морские республики в XIII–XV веках - Светлана Владимировна Близнюк

и трактаты университетских преподавателей. Из строк Данте, Боккаччо, Бенвенуто Рамбальди да Имола исследователи выводят образ малодушного короля Кипра Генриха II, хотя никто из названных авторов прямо не называет его имени[166]. В кипрской хронистике образ Генриха действительно нарисован в трагических красках. Только краски эти одного тона: кипрские хронисты изображают его глубоко страдающим из-за предательства брата Амори. При этом симпатии всех хронистов остаются на стороне законного монарха — благородного и мужественного, не смирившегося со своей участью изгнанника. Именно ему глубоко сочувствуют кипрские авторы. Более того, Леонтий Махера даже пытается доказать, что тяжелые недуги и болезни — не помеха для мудрого государя. Хронист передает слова, якобы самого Генриха II, сказанные им о Балдуине IV Иерусалимском, страдавшим, как известно, проказой: "Бог, пославший ему болезнь, может послать ему также и выздоровление"[167]. Деяния Генриха II, с точки зрения кипрских хронистов, оказываются самым ярким доказательством правильности данного суждения. У Боккаччо король, за которым, правда, явно читается имя Ги де Лузиньяна, из малодушного превращается в сильного и мужественного[168]. Можно, конечно, настаивать, что год от года его здоровье все более ухудшалось, и управление постепенно переходило в руки его матери, дяди — сенешаля Филиппа Ибелина и жены Констанции Арагонской-Сицилийской, дочери короля Сицилии Фридриха II и Элеоноры Анжу-Неаполитанской. Однако именно Генрих II справился с невероятными трудностями на рубеже XIII–XIV в., именно он заложил основы для экономического процветания Кипрского государства. Выработанные как раз в его правление принципы внешней политики были восприняты и претворялись в жизнь его прославленными преемниками Гуго IV и Пьером I Лузиньянами.

Итак, возросшая численность населения в городах Кипра, особенно в Фамагусте, концентрация в них иностранного купечества вызвали необходимость создания системы экономических и политических мер по государственному регулированию торговли. Первоначальной задачей Генриха II было установление административного и финансового контроля за деятельностью иностранных предпринимателей на острове. Торговля была призвана пополнять королевскую казну путем налогообложения и откупов, предоставления монополий, продажи домениальной сельскохозяйственной продукции. Создается четкая система налогообложения кипрской торговли. Наиболее крупные и сильные в финансовом и военном отношении государства Средиземноморья получили от короля полные или частичные налоговые льготы на въезд и выезд (ввоз и вывоз), на передвижение по королевству. Однако при купле-продаже каждый товар облагался налогом (в среднем 10 %), каждый товар прежде, чем поступить на рынок, подлежал взвешиванию и оценке, за что взималась отдельная плата. Армия королевских чиновников — сборщиков налогов, судей, рыночных приставов — строго следила за соблюдением всех налоговых правил, занималась регистрацией товаров, проверяла количество проданного, разбирала конфликты между сторонами на рынках. Таким образом, была создана своеобразная налоговая инспекция[169].

Генрих II не имел ни сил, ни средств, ни времени для строительства специальных зданий и обустройства факторий других государств в городах королевства. Он решил проблему очень просто, отдав все права на сооружение жилых и административных построек, постоялых дворов, церквей, бань, хлебопекарен, словом: всего необходимого для нормальной жизни общины, — представителям заинтересованных в Кипре западноевропейских государств, прежде всего Генуи и Венеции. Однако Генрих II не повторил ошибки иерусалимских королей и не позволил иностранцам создавать собственные кварталы внутри кипрских городов: все "нации" проживали в них, соседствуя и вперемешку. В то же время не все беженцы оказались под крылом богатых торговых республик. Положение многих бежавших из Сирии было достойно сочувствия, и многие были доведены до крайней нищеты, о чем пишут современники событий[170]. Немало иерусалимских рыцарей переживало трудные времена. Кипрский король принимал их в свою армию, выделял средства и делал все, что было в его силах, чтобы облегчить их участь. В 1296 г. Генрих II издал свой знаменитый ордонанс об ограничении роста цен на хлеб и об их государственном контроле[171]. На свои средства король строил приюты для обездоленных и лишенных крова. В одном из писем папа Бонифаций VIII благодарит кипрского короля за постройку и передачу в дар церкви приюта для бедных и неимущих[172]. Реализуя свои замыслы, король начал обширные строительные работы в порту Фамагусты, которые позволили превратить город в крупнейший международный торговый центр. Одновременно началось строительство собора св. Николая в Фамагусте, ставшего самым большим и самым величественным готическим сооружением не только на Кипре, но и во всей Латинской Романии[173]. При Генрихе II начинается также сооружение крепостных стен столицы королевства Никосии[174]. Столица, как и прибрежные города острова, должна была быть готова к отражению возможной атаки восточных соседей.

Из сказанного до сих пор может создаться впечатление, что после падения Акры в 1291 г. Кипр стал скорее служить коммерческим целям западноевропейского купечества, чем быть базой для осуществления крестовых походов[175], что кипрские короли практически забыли об идеях крестоносцев. Естественно, это не совсем верно. Невозможно отрицать рост экономического значения Кипра для европейского купечества после падения Латино-Иерусалимского королевства, но нельзя не заметить, насколько активными были кипрские монархи конца XIII — первой половины XIV в. в организации крестовых походов против неверных. Лузиньяны и кипрские бароны всегда чувствовали свою ответственность за то, что происходит в Святой Земле и не отделяли свое королевство от Иерусалимского. Разница, и существенная, по сравнению с XIII в. была лишь в том, что Генрих II, Гуго IV и особенно Пьер I Лузиньяны чаще всего были инициаторами и организаторами новых локальных крестоносных экспедиций, а не просто примыкали к войскам европейских лидеров, как это случалось с их предшественниками. На протяжении всего правления Генриха II не покидала надежда вернуть Иерусалим. Как и многие его современники на Западе, он строил планы и призывал папу к организации новой экспедиции. Генрих сам предпринял ряд мер для воплощения в жизнь своих идей. Показательным в данной ситуации является то, что Лузиньяны всегда искали союзников против султана Египта не обращая внимания на вероисповедание этих самых союзников. Главная цель — победа над врагом при соблюдении интересов своего королевства. Именно поэтому ничто не помешало королю дважды отправлять посольства к монгольскому ильхану Газану Махмуду с просьбой о помощи против Египта[176]. Переговоры не увенчались успехом, и союз не состоялся, но главным образом из-за разногласий среди самих христиан. Сам хан в 1299 г. вторгся в Сирию и своими силами разбил египтян под Газой. Газан Махмуд отправил посла к кипрскому монарху с предложением присоединиться к нему. Однако короля не поддержали тамплиеры и госпитальеры, и предложение монголов осталось без ответа. После взятия Дамаска хан вернулся назад в Персию. В 1300 г. монголы вновь вторглись в Сирию. На сей раз христиане оказались