Чучело акулы за $12 миллионов. Продано! Вся правда о рынке современного искусства - Дональд Томпсон
И «Кристи», и «Сотби» не завершают работы над каталогом до тех пор, пока число лотов не достигнет семидесяти и пока все произведения, вызывающие заметный интерес у публики, не окажутся в него включены. Специальная стратегия дома «Филлипс де Пюри» – не сдавать каталог в печать по крайней мере на два дня дольше, чем другие аукционные дома, надеясь подхватить пару работ, которые они могли пропустить.
В каталоге работа Бэкона была обозначена как лот № 37, что было достаточно необычно: главный лот принято размещать позиций на десять раньше. Такое положение в каталоге означало, что среди прочих лотов не было сильного конкурента, способного занять роль «звезды второй величины», и «отсрочка» Бэкона представляла собой попытку удержать внимание участников подольше.
Обычно самые дорогие работы проходят в промежутке между лотами № 12 и 45, а основные лоты – между № 25 и 30. Если на аукционе представлены три или четыре значительных лота, главная работа может появиться уже под № 10 – именно так произошло с картиной Хокни на торгах «Сотби» на той же неделе. Если лот-фаворит размещен так рано, другие сильные лоты расположены в промежутке между № 25 и 45, причем за дорогой работой следуют три или четыре с более низким эстимейтом. Такой порядок помогает удержать интерес публики и к тому же позволяет то и дело демонстрировать, «какие цены бывают», по сравнению с этим цены на остальные работы кажутся вполне разумными.
Если на аукционе представлено более одной работы одного и того же художника, как это было на «Кристи», где одновременно продавалась также вторая работа Бэкона, то первой на торги выставляют картину с более высоким эстимейтом, чтобы те участники, которые оказались менее удачливы с первой, могли попытать счастья и поторговаться за вторую. Как правило, аукционный дом старается не предлагать несколько работ одного и того же автора, которые могли бы конкурировать друг с другом. Например, едва ли вы увидите на одном аукционе более двух фотореалистических полотен Герхарда Рихтера конца 1960-х годов с одинаковой суммой предварительной оценки. Если аукционному дому предлагается несколько одинаковых по ценности работ, он непременно постарается переместить одну из них с нью-йоркского аукциона на лондонский и наоборот. Другой вариант – отложить одну из них до следующего вечернего аукциона современного искусства, возможно гарантировав цену и беспроцентный кредит в качестве компенсации задержки и чтобы удержать от передачи работы конкурентам. Единственным исключением из этого правила на данный момент являются работы Энди Уорхола. На июньских лондонских торгах 2006 года «Кристи» предлагал сразу шесть «уорхолов», а «Сотби» – девять. Поскольку работы Уорхола поступают из нескольких источников: их выставляют на торги и Фонд наследия, и коллекционеры, то ни «Кристи», ни «Сотби» не рискнут предложить кому-либо из них переждать годик-два в очереди. Помимо всего прочего, ни один аукционный дом не хочет связываться с долгосрочными гарантиями, когда речь идет о раздутом и крайне нестабильном рынке Уорхола.
То, как устанавливался эстимейт на «Три этюда…», отлично иллюстрирует, насколько оценка произведений искусства на аукционе по технологии близка к гаданию. Я разговаривал с дилером, накануне аукциона оценившим триптих, учитывая его художественные качества, в 2 миллиона фунтов (то есть на торгах он должен вовсе остаться без внимания и без единой ставки), а также с другим – тот прогнозировал рекордную цену в 6 миллионов фунтов из-за уникальности и необычности темы.
В «Кристи» доверились чутью, которое подсказывало им делать ставку на качество и уникальность работы. За свою жизнь Бэкон создал тридцать три больших триптиха. Три из них были уничтожены им самим. Многие из его работ осели в музейных коллекциях и никогда больше не появятся на торгах. Работы Бэкона широко экспонируются, включая ретроспективы в галерее Тейт, Музее Гуггенхайма, Музее современного искусства и в Центре Жоржа Помпиду в Париже. Этот триптих никогда нигде не выставлялся публично, что добавляло ему уникальности, но, с другой стороны, у него не было и выдающегося провенанса.
Одна из проблем, возникающих с высокой резервной ценой, состоит в том, что рынок Бэкона довольно «тонок», и это означает, что немного найдется коллекционеров Бэкона, способных принять участие в торгах за его работы на заданном аукционной оценкой уровне. В такой ситуации любой аукционист предпочел бы низкую резервную цену и эстимейт, которые манили бы новых коллекционеров вступить в игру.
Несколькими месяцами раньше МоМА приобрел одну картину Бэкона в лондонской компании Faggionato Fine Arts, управляющей наследием художника, поэтому считалось, что у музея нет интереса участвовать. Коллекция работ Бэкона в галерее Тейт и без того довольно обширна. В нью-йоркском Метрополитен-музее только одно полотно Бэкона, но информации о том, что этот музей хотел бы обрести второе, не поступало. Два или три американских музея, в принципе, могли бы принять участие в торгах, но объявление о продаже Бэкона и сам аукцион разделяли всего два месяца, которых едва ли хватило бы, чтобы найти средства на такую покупку.
«Три этюда…» могут похвастаться интересной историей. В течение двух лет Бэкон хранил работу в своей студии и продал, согласно официальной версии, за сумму от 25 до 100 тысяч фунтов, причем сделал это частным образом в обход своего дилера – галереи Marlborough Fine Arts. Семья этого покупателя и передала картину на «Кристи». Весьма необычно было и длительное пребывание работы в мастерской, поскольку Валери Бестон, одна из управляющих галереей Marlborough Fine Arts и по совместительству личный помощник Бэкона, всегда старалась забрать работу на продажу, едва краска на ней успевала просохнуть: Бэкон был патологически самокритичен и либо сам уничтожал любую работу, которая переставала ему нравиться, либо просил своего любовника Джона Эдвардса изрезать ее ножом. Эдвардс рассказывал, что однажды он уничтожил двадцать готовых полотен. Фрагменты изрезанных
