Действие вместо реакции - Олег Юрьевич Цендровский
Это и стало камнем преткновения. Как простым людям древности, так и интеллектуалам было совершенно не понятно, как нечто столь возвышенное и прекрасное, как человек, могло бы развиться из чего-то столь прозаического, как материя – из воды и огня, из атомов и вещества, из всех этих палок, камней и гусениц.
Механизм перехода одного в другое в те далекие времена не прослеживался даже отдаленно. Материализм казался самой дерзкой фантастикой, самой притянутой за уши эзотерикой. Как следствие, идеализм и эгоцентризм одержали полную победу. Они определили религиозное, философское и даже научное мышление Запада на следующие две тысячи лет.
Влияние Сократа и его продолжателей было настолько велико, что мыслителей, которые были до них, со временем стали называть досократиками. Фалес, Анаксимандр, Анаксимен, Гераклит остались позади — за Сократом, до Сократа. Они были пройденным этапом.
Но значит ли это, что в постсократической мысли и правда произошло движение вперед? Многие из наиболее проницательных умов Запада, такие как Ницше и Хайдеггер, утверждали, что произошло как раз обратное. В мысли Сократа мы наблюдаем глубокий упадок философии, стремительное скатывание мысли кувырком с досократических вершин.
Скатившись по этому склону, ключевые мыслители Запада принялись строить у подножья горы прекрасные здания и действительно создали много хорошего. Тем не менее все это восхитительное мыслетворчество происходило несколькими этажами ниже, чем до этого.
Они вновь принялись размышлять простыми единствами вместо множеств и свободной деятельностью вместо процессов и законов. Причинам и следствиям пришлось потесниться, чтобы вернуть место сверхъестественным деятелям и вечным божественным Идеям.
Вдобавок к этому, в идеализме реальность оказалась расколота на два измерения. Наш мир, чувственный и материальный, был оклеветан, отторгнут и даже проклят. Он считался грязной темницей души, бледным подобием прекрасного оригинала. Восприятие реальности, система ценностей и сам образ жизни подчинились какой-то запредельной фантазии.
Основой платоновского идеализма был доведенный до совершенства анимизм. Мир вновь стал казаться похожим на человеческий ум в самом первом и поверхностном понимании этого ума. Все в нем управлялось деятельностью неких деятелей, похожих на наше «Я», и понятиями человеческого языка, от которых произошли платоновские Идеи. Как и наша бессмертная душа, эти деятели являются внутренне цельными и вечными. Они отделены от остальной действительности и движимы своей свободной волей, планами и интересами.
Наивное понимание умом самого себя всегда рождает моноцентризм и анимизм. По мере развития, они превращаются в идеализм, а он, в свою очередь, есть питательная среда для эгомании.
Человечек у нас в голове
В течение двух тысяч лет в платонизм не было внесено никаких существенных дополнений. Затем наступил XVII век – и Европа вошла в эпоху Нового времени. Это было время всеобщего интеллектуального подъема, время стремительных социальных перемен и научных открытий. Тогда казалось, что каждое новое десятилетие переворачивает былые представления и совершает революцию в математике, физике, химии, биологии, медицине и других науках.
Одним из символов и крупнейших деятелей Нового времени стал французский философ и математик Рене Декарт. В силу своего таланта и прекрасного научного образования он был в состоянии развеять древние чары, наложенные Сократом и Платоном на западное мировоззрение.
Декарт был не только блестящим математиком, но и знатоком физики. Он хорошо понимал, что все в природном мире взаимосвязано и распадается на множество частей, на игру причин и следствий. По меркам своего времени, философ обладал и поистине обширными знаниями об устройстве и физиологии человеческого тела. Он посещал лекции ведущих медиков и состоял с ними в активной переписке.
Кроме того, Декарт имел возможность наблюдать за тем, что в Европе XVII века называли «автоматами». Это были крайне причудливые машины, которыми, в частности, были оборудованы Королевские сады Парижа. «Автоматы» работали на водных насосах и играли на музыкальных инструментах, двигались и издавали всевозможные звуки, а также могли быть крайне похожими по своему внешнему строению на людей. По сути, это были роботы – в сегодняшнем понимании термина.
Роботы в эпоху Нового времени состояли из множества деталей, которые передавали энергию друг другу и производили автоматические механические реакции в ответ на типовые механические стимулы. Интерес к биологии и медицине позволил Декарту понять, что и человеческое тело есть нечто, подобное «автомату», но безмерно сложнее. Это взаимодействие групп и комбинаций атомов, переплетение причин и следствий в материи, которая сама по себе обладает динамической и творческой составляющей.
Однако сделать такое же допущение в отношении нашего ума ни Декарт, ни его современники не могли. Никакая комбинация атомов не способна воспринимать, думать и любить. Это казалось бессмыслицей. Кроме того, точка зрения, что ум состоит из частей, которые относятся друг к другу как причины и следствия и на которые воздействует мир, толкает на неприятный вывод. Это значит, что наше «Я» не обладает свободной волей. По крайней мере, оно не обладает ей в том смысле, который в это всегда вкладывали.
В силу этих обстоятельств Декарт, который мог бы развенчать моноцентризм, стал искать способы его укрепления и развития. Он поднял моноцентрическое понимание «Я» на новый уровень и придал ему современный наукообразный лоск.
Согласно Декарту, существовало два типа событий. С одной стороны, бывают события механистические, то есть с материальной причинностью. К примеру, когда мы случайно касаемся горячего предмета, наша рука сама собой отдергивается от него. Мы автоматически испытываем боль и вскрикиваем. Это механистическое и детерминированное событие, которое может быть объяснено и предсказано физикой.
С другой стороны, мы можем самостоятельно решить отдернуть руку от какого-нибудь предмета. Это уже будет событие с волевой, то есть идеальной причинностью. В такой причинно-следственной цепочке имеются лишь два элемента: я захотел этого – и вот оно случилось. Такие действия не вписаны в общий причинно-следственный контекст природы и не могут быть объяснены и предсказаны физикой, биологией и другими естественными науками.
Как же Декарт пришел к этому? Первым делом, ему потребовалось применить к исследованию ума научно-математический подход, который приносил такие обильные плоды при исследовании природного мира.
Чтобы отделить истину от заблуждений и взглянуть на все свежим взглядом, Декарт провозгласил метод всеобщего сомнения. Нужно было отсечь все, в чем только
