Действие вместо реакции - Олег Юрьевич Цендровский
У Льва Толстого все дневники исписаны подобными признаниями, как и у Тургенева с Достоевским. Хорошо резюмировал этот общечеловеческий феномен великий пессимист Эмиль Чоран:
«Я создан давать мудрые советы – и вести себя как последний дурак».
Мало кто из них, впрочем, хотя бы приблизился к пониманию сущности той коллизии, в которой они раз за разом оказывались. Как и все интеллектуальные люди, они были нагружены ценными знаниями и уникальными навыками и эффективны в некоторой творческой области. Так пчелы блестяще строят ульи, дятлы долбят деревья, а перелетные птицы искусно ориентируются по магнитному полю земли.
Тем не менее из-за нехватки силы воли и цельного видения эти люди не сумели применить свой богатый умственный арсенал для самого главного. Они не могли устроить своей жизни и помочь в том другим.
Ничуть не реже высокоинтеллектуальные, но слабо разумные люди становятся виновниками тяжелейших бедствий. Их богатый умственный инструментарий, их полуслепая и неподконтрольная рассудочная сила встает на службу неврозам лимбической системы и употребляется на то, чтобы вырыть для всех безупречную с инженерной точки зрения яму. Увы, понимание, что делать этого не стоило, приходит запоздало, если приходит вообще.
Конечно, мастерство писать книги или композиции, сочинять теории и решать уравнения вызывает восхищение, однако во многом это все еще животное мастерство. Развитый интеллект есть видовой талант homo sapiens, наша фирменная особенность. Подобные специализации имеются у всех существ от дождевых червей до белых акул, и каждая из них по-своему поразительна.
Все это сказано не чтобы умалить достижения великих ученых и писателей, вообще всех тех, кто в основном и создал человеческую цивилизацию. Но если мы из почтения к их интеллекту и его плодам откажемся увидеть изъяны по части разума (которые, как правило, сознавали и сами эти люди), мы никому не окажем хорошей услуги.
Почтение и любовь не должны нас ослеплять: достижения разума даются труднее достижений интеллекта. Более того, они находятся во всех смыслах выше любых проявлений интеллектуальной сноровки – и с отчетливого понимания этого обстоятельства нам открывается перспектива подлинного роста.
Хотя человеческий интеллект велик и могуч, было бы большим преувеличением назвать его явлением неслыханным для природного мира. Это как современная спортивная машина против «Форда» начала XX века. Конечно, интеллект homo sapiens едет надежнее и быстрее, чем животный, но механизм у него тот же самый.
А главное, направление у деятельности интеллекта то же, что у наших животных братьев и сестер. Подчиненный лимбической системе, он в первую очередь занят тем, что борется за основные ресурсы и придумывает, как это лучше сделать. Он ищет способов добыть еды, питья, секса, высокого статуса, ценных сведений и материальных богатств.
Все эти стремления – родом из глубин природной истории. Даже человеческая страсть накапливать имущество и наше понятие о собственности есть прямое продолжение территориальных инстинктов млекопитающих.
В этом смысле интеллектуально развитый человек, управляемый лимбической системой, не особенно отличается от животного. Его инструментарий немного иной, но потребности и основные стратегии их удовлетворения те же самые. Волки борются за базовые ресурсы грубой силой, а культурные люди в добавление к грубой силе еще и умением писать поэмы.
Сегодня идея о близости человеческого интеллекта и интеллектуальных способностей животных перестает восприниматься как ересь и оскорбление нашего достоинства. Мы уже почти свыклись с тем фактом, что человек не вырван из общего хода развития природы. Мы не вознесены надо всем вокруг на недосягаемую высоту и обладаем множественными родственными узами с миром.
Как оказалось, это новообнаруженное и новопризнанное родство вовсе не является оскорбительным. Напротив, оно приносит ощущение единства, понимание своей природы и места в широком контексте жизни и дарит освобождение от мучительной гордыни и свойственного ей ослепления.
Еще недавно, однако, подобные взгляды наталкивались на волну возмущения и яростной критики. Тем большей кажется отвага и проницательность создателя теории эволюции Чарльза Дарвина, который не побоялся высказать их в XIX веке. В своем труде «Происхождение человека» (1871 год) Дарвин сперва рассматривает множество случаев преемственности между физическими особенностями и способностями животных и людей, а затем делает следующий вывод:
«Умственные различия между человеком и высшими животными, пусть они и велики, определенно есть различия по степени, а не по типу».
От животных нас более всего отделяет не интеллект и не способность сочинять фразы, возводить общественные институты и конструировать компьютеры. Главное отличие состоит в наличии у человека разума – дорогостоящей для эволюции высокоуровневой системы познания и управления поведением.
Разум так же мало похож на интеллект, как автомобиль мало похож на ракету. Это совсем иной масштаб деятельности, а самое главное — совсем иное направление для движения.
Дело ведь не только в том, что ракета больше или быстрее машины. Ракета следует совсем по иной траектории. У нее иная перспектива, иное видение, иной набор задач, и лишь на ней можно добраться до той царящей над миром вершины, о которой писал Платон. Автомобили человеческого интеллекта обречены на гонки кругами по земному шару, который хоть и прекрасен, но все же представляет собой лишь малый фрагмент реальности.
Человек отличается от животного не хитроумными интеллектуальными инструментами вроде слов и технических устройств, а тем, ради чего, как и где они начинают применяться. Люди уникальны как существа разумные, но не как существа интеллектуальные.
Подобно ракете в сравнении с автомобилем, благодаря разуму мы можем перейти в иное измерение движения, в поистине многомерную реальность. Это новый и широкий простор, где сущность жизни освобождается от удушающего зноя вечной борьбы с миром за власть и иные ресурсы. Для нас распахивается окошко и для чего-то сверх этой древней природной возни.
Что такое мудрость
Библейский царь Соломон слыл умнейшим из людей. Особенно он запомнился потомкам одним своим горестным прозрением. В книге Екклесиаста царь Соломон произносит следующие слова:
«Во многом знании много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь».
За последние три тысячелетия к его выводам так или иначе присоединились миллионы потомков, которые на разные лады сетовали на «горе от ума». Точка зрения, что ум делает человека несчастным, настолько плотно въелась в западную культуру, что редко теперь ставится под сомнение. Ее успели поддержать и именитые философы, и бесконечный ряд
