Гнев изгнанника - Монти Джей

Мерцание уязвимости в его глазах раскрывает призраков прошлого, которые витают прямо под поверхностью, тени жизни, от которой он не может убежать. Я, черт возьми, не имею представления, каково это – расти с отцом, чьи демоны были сильнее любой любви, которую он мог тебе дать.

Я просто знаю, что хочу нести этот груз вместе с ним.

Независимо от того, насколько сильна его боль, я хочу нести ее вместе с ним.

Мои руки продолжают скользить по его телу, ладони обхватывают его щеки, я запрокидываю голову, чтобы посмотреть на него.

— Одиночка, — выдыхаю я. — Мне так жаль. Ты не заслужила этого. Никто подобного не заслуживает.

— Не жалей меня, заучка. Мне это не нужно.

Я сжимаю челюсть.

— Не надо. Не прячь свою боль, Джуд. Не здесь, не со мной.

Я провожу большим пальцем по его нижней губе, глядя вверх на этого красивого, сломанного мальчика.

— Ты видишь меня, да?

Он медленно кивает, не отрывая от меня темного взгляда, и это похоже на обещание.

— Всегда.

— Тогда позволь мне увидеть тебя, — шепчу я. — Со всеми шрамами. Они не имеют значения. Твоя боль не делает тебя слабым. Твой гнев не делает тебя твоим отцом. Здесь ты просто одиночка. Просто Джуд.

На мгновение его брови приподнимаются от удивления, но затем в его бурных глазах загорается огонек узнавания, и тьма сменяется мягкостью, которая освещает пространство между нами, расчищая небо от облаков.

И тогда его губы прижимаются к моим.

Волна тепла пронизывает меня, наполняя каждый сантиметр моего тела, и желание берет верх, заглушая тихий голосок, призывающий к осторожности. А что, если кто-нибудь зайдет? А что, если я буду слишком громкой?

Но этот шепот – ничто по сравнению с ошеломляющим голодом, который поднимается во мне.

Мое сердце колотится в груди, дико и неистово, когда он прижимается ко мне, и вес его тела зажигает каждый нерв на моей коже. Рациональная часть моего мозга отдаляется далеко-далеко, заглушается, когда он дразняще кусает мою нижнюю губу, посылая по моему телу волны шока.

Все, что имеет значение, – это прикосновения Джуда, то, как его руки обнимают мое лицо, его тепло, прижимающееся ко мне, как будто он втягивает меня в самую свою сущность. Я хочу собрать все осколки этого мальчика, разбитого миром, и спрятать их глубоко в своей груди, где он наконец-то сможет почувствовать себя в безопасности.

Джуд заслуживает, по крайней мере, чувствовать себя в безопасности. Быть защищенным.

— Ты перелезла через стену, — шепчет он мне в губы, грудь его приподнимается, когда язык прослеживает контур моих губ.

— Да, одиночка. Я перелезла через стену.

Руки Джуда скользят по моему телу, пальцы оставляют за собой горящие следы, когда он обхватывает мою талию и притягивает к себе, пока наши тела не сливаются воедино.

Я чувствую тепло, исходящее от него, напряжение в его мышцах, его член, плотно прижатый к моему животу. Это вынуждает меня тонуть в отчаянной потребности стереть грань между нашими мирами, стать частью его мира.

— Ты сможешь быть тихой, пока мой член будет трахать твою тугую дырочку, милая? — шепчет он, его голос густой, как дым. — Будешь хорошей девочкой и позволишь мне трахнуть тебя, когда кто-нибудь может войти?

Я киваю головой один, два, три раза, прежде чем его губы снова соприкасаются с моими. Голодный и настойчивый, он требует, чтобы я открылась для него. Моя кожа вспыхивает под струями воды, его язык скользит по моему.

Мои руки пробираются сквозь его влажные волосы, притягивая его ближе, желая больше. Желая его всего.

— Джуд.

Поцелуй.

— Моя одежда.

Поцелуй.

— Сними ее.

Мы едва можем оторваться друг от друга, чтобы снять мою одежду, небрежно бросая ее на кафельный пол душа. Как только она оказывается на полу, мне приходится буквально вскарабкаться на этого мужчину, как на дерево.

Хотелось бы мне сказать, что это шутка.

Я вытягиваюсь на цыпочки, обхватываю его шею руками, прижимаюсь к нему, но внутри меня бурлит разочарование, когда я понимаю, что не могу дотянуться до него так, как хочу.

— О, детка, — его смешок вибрирует на моих губах, звук щекочет мою кожу и вызывает дрожь по спине. — Хочешь залезть на меня? Твоя нуждающаяся маленькая киска хочет, чтобы ее растянули и заполнили, пока я буду подбрасывать тебя на своем члене, как маленькую секс-игрушку?

Тихий стон срывается с моих губ, бедра инстинктивно сжимаются в тщетной попытке унять неустанную пульсацию между ног.

— Одиночка, не заставляй меня делать тебе больно, — огрызаюсь я, моя ладонь скользит по его груди к члену, дразняще его сжимая. — Я могу нанести тебе непоправимый ущерб.

Уголки его глаз морщатся, когда он улыбается, качая головой, сгибая колени и поднимая меня.

Я резко вдыхаю, когда он прижимает меня к стене, мои ноги обвивают его узкую талию, пока он вжимает свой член в мою киску.

— Злобная маленькая штучка, — шепчет он, опуская голову в изгиб моей шеи, позволяя мне почувствовать улыбку на его губах, когда он покрывает поцелуями мою шею. — Такая требовательная. Такая чертовски сексуальная.

Я вздрагиваю, когда он прижимается бедрами к моим, его член трется о мой клитор, а он, обхватив мое тело, скользит им вверх и вниз по своему члену.

Все в Джуде заставляет меня чувствовать себя маленькой, но не в плохом смысле. Я всегда казалась себя пугающей, черствой. Слишком резкой, слишком требовательной. Но Джуд заставляет меня чувствовать себя мягкой, нежной, как будто всю жизнь меня неправильно понимали, а он просто ждал, чтобы раскрыть меня.

— Джуд, — стону я, когда головка его члена касается моего входа, и мои глаза опускаются вниз, туда, где соединяются наши нижние части тела. — Пожалуйста, скажи мне, что это просто угол такой, и ты на самом деле не разорвешь меня пополам.

Переносица его носа скользит вверх по моей шее, его рот возвращается к моему для еще одного мучительного поцелуя, ровно настолько, чтобы лишить меня дыхания, прежде чем он отстраняется.

— Мой член разорвет эту капризную киску пополам, детка, но тебе это понравится. Ты будешь просить еще. Потому что ты создана для того, чтобы принимать то, что я тебе даю.

С этими словами он одним плавным движением вошел в меня, и ощущение было просто потрясающим. Мое тело растянулось вокруг него, первоначальный дискомфорт быстро превратился в