С первого взгляда (СИ) - Дарья Линк
Негодяй! Балбес! Голубоглазый змей искуситель!
Взяв свои эмоции под контроль, я продолжила переодеваться, совершенно не стесняясь парня, а даже наоборот, специально провоцируя его на нечто большее. Пусть знает, что упускает.
Вот только Зайцев орешек крепки и держался из всех имеющихся у него сил, чем позабавил меня еще больше. Серьезный и сдержанный снаружи, а внутри весь клокочет и кипит от гнева и невозможности завершить начатое.
Ну ничего… Скоро он сдастся, и тогда я, наконец, буду чувствовать себя победительницей, подарив ему в конце сладчайший поцелуй…
– Валерия! Еще ровни три минуты, и я буду ломать дверь! – раздался злой голос Никиты за хлипкой деревяшкой вместе к грозным стуком.
Все, что остается мне в данной ситуации, так это предостерегающе шикнуть на хихикающего за спиной парня и, расправив низ наспех натянутой футболки, выйти из комнаты, озираясь по углам в поисках брата. Вот тогда-то все и пошло абсолютно не по плану. Нет, чтобы выйти тихонечко и воплотить задуманное в жизнь…
Я, как и стоило ожидать от ходячей катастрофы, неведомым образом умудрилась споткнуться о порог собственной комнаты, припечаталась лбом о дверной косяк и угодила в руки к Зайцеву, надежно прижавшему меня к себе и смеющемуся с нелепости ситуации.
– Солнце, тебе опасно даже просто двигаться. Как ты вообще дожила до своих лет? – шепотом спрашивает парень, растирая пальцами место ушиба до покраснения.
– Ну, как видишь, с особым рвением и проблемами. А что? Бросишь меня из-за этого на произвол судьбы? – ответила вызывающе, ожидая в свою сторону грозный и осуждающий взгляд, ведь мужчинам так не нравится, когда девушки то и дело по десять раз на дню выспрашивают у них о чувствах.
Но его не последовало. Вместо упреков или тяжелых вздохов на меня посмотрели, как на восьмое чудо света, улыбаясь настолько мягко, что захотелось расплакаться. А когда послышались заветные тихие слова, показалось, что я вот-вот умру на месте от передозировки сладких чувств.
– Я тебя не брошу, даже если буду стоять под дулом пистолета твоего брата и отца. Единственное, что мне остается, так это оберегать тебя от острых и тупых углов, чтобы ты хотя бы до нашей свадьбы дожила.
Свадьбы? Это он мне сейчас в глубокой и безудержной любви признался или ляпнул, не подумав?
– И не смотри на меня так. Я точно знаю, что ты не сможешь мне отказать, – и вновь этот взгляд хитрого лиса.
М-да… Самоуверенности этому парню не занимать. Но он прав. Я и правда падка на эти его глазки и вряд ли смогу продержаться на предложении руки и сердца хотя бы секунд десять, чтобы раньше положенного не выкрикнуть свое согласие.
Пока улыбающийся Сашка незаметно постарался прошмыгнуть в прихожую, что оказалась достаточно далека от моей комнаты, я решила взять всю оборону на себя и прикрыть, так сказать, тыл союзника. Обошла длинный диван, спокойно подошла к столу, делая вид самого невозмутимого человека, и огляделась.
Мама крутится возле плиты, делая громкость радио на столешнице побольше. Папа сидит на своем любимом месте, почитывая газету. А вот брат… Эта гроза огородов наверняка прячется у себя в комнате и ищет орудие пыток, чтобы выломать мою дверь.
– Доброе утро! – решила я привлечь внимание родителей, ведь где-то там Зайцев борется с железной лопаткой для обуви, на которую у него, видимо, теперь имеется пунктик. Ее настолько много в его жизни, что я после вчерашнего его рассказа начинаю ревновать к куску металла.
Но если ее звона мог никто и не заметить, то это жуткое пыхтение и шелест куртки… Я собственноручно прибью его! Никакой конспирации…
Будучи приветливыми всего пару секунд назад, лица вмиг хмурятся. Отец откладывает газету подальше на стол, отвлекаясь от увлекательного чтения скучных новостей, и вытягивает шею, стараясь заглянуть мне за плечо, а мама, – спасибо ей за это огромное, – продолжает жарить блины, недоумевающе погладывая то на меня, то на отца.
Казалось бы, Зайцев успокоился и, наконец, справился со своими кроссовками, ведь все стихло, и слышна осталась только какая-то новая волна по радио, которую матушка зачем-то сделала тише, но всего одно неправильное движение меняет все. Эта лопатка… Я выкину ее сегодня же! Какого черта эта железяка, звонко ударившаяся о ламинат, сейчас так меня подставляет?!
– Лер, что там такое? – подал голос Петр Арсентьевич, слишком подозрительно поглядывая на меня, свою единственную и любимую дочь, поднимаясь из-за стола.
А мне этого ой как не хочется сейчас… Только не этого…
– Сиди-сиди! – вскрикнула, усаживая родителя обратно за стол, примеряя маску самого образцового ребенка. – Я посмотрю. А ты пока чай нам завари…
Остановить я его, конечно, остановила, но этот взгляд… Ощущение, что он видит меня насквозь и делает это с прошедшей ночи, для чего-то делая вид ничего не знающего и даже не подозревающего гражданина. И я очень надеюсь, что это не так.
Буквально выбежав из кухни и завернув за угол, я застала наичуднейшую картину. Парень раскорячился прямо на коврике возле входной двери в самой невообразимой позе, которую не примет даже самый гибкий игрок в твистер, потирает мизинец на правой ноге и тихонько покрывает матюками лопатку, проклиная ее на чем свет стоит.
Что он там говорил о свадьбе? Чувствую, нам придется оберегать не только меня, но еще и его…
– Зайцев, я даже спрашивать не буду, что случилось, – зашипела, стараясь поднять Сашку и выдворить его за дверь. – Просто давай уже…
– Лера?!
День только начался, а я уже устала. Хочется опустить руки, пойти всем признаться и выслушать кучу поучительных нотаций, пока мы оба будет прихлебывать успокаивающий чай со сладкими блинчиками. Но как я могу бросить парня, что сейчас смотрит на меня, как на великого спасителя, способного уберечь его от ужасающей участи?
Никита стоит позади, это можно почувствовать по одному лишь тяжелому дыханию в затылок, подпирает стену плечом и гладит, как Саша поднимается и интеллигентно ставит лопатку на место.
Это провал. Самый настоящий провал! Ну почему все не может быть куда проще и прозаичней?
Зайцев подходит ко мне с самыми невинным видом, тихо здоровается с протягивающим ладонь Никитой и шепчет мне на ухо в тот самый момент, когда я горю необъяснимым желанием задушить его здесь и сейчас:
