Нити судьбы - Виктория Рэй
— Твоя Ева бросит тебя, как только ты лишишься бизнеса! Потом придёшь, моля, чтобы я вернул тебе ресторан, но потом будет поздно, и будешь начинать с нуля.
В тот момент мне было не до их нравоучения, в голове крутилось лишь то, чтобы увидеть Еву здоровой и невредимой, ведь когда меня нет рядом, она постоянно куда-то влипнет, но я не думал, что на этот раз оказалось все намного сложнее, чем обычно.
В один момент мы потеряли ребёнка, и я чуть не потерял Еву по своей ошибке. Да, мне было невыносимо узнать о том, что она добровольно пошла к этому ублюдку в кровать, но с другой стороны она сделала это не ради своей прихоти, и понял я это только после того, когда она сказала, что любит меня и решила, что я ненавижу ее, хотя я не отдавал отчета своим действиям.
Когда врач сказал о том, какие повреждения были у Евы, мне хотелось в тот же момент найти ублюдка Максима, чтобы заставить его сожрать свое дерьмо, а после прикончить, выкинув в реку. Но я остановил себя.
— Почему мы не знали о беременности Евы? — Задаю первый вопрос за все время. Дима с доктором взглянули на меня в кресле, будто только сейчас заметили мое присутствие. Я поднялся с места, подойдя к двоим мужчинам.
— Возможно, что у Евы беременность протекала бессимптомно, это не редкий случай. — Пожимая плечами, говорит доктор. Я тяжело сглатываю, на секунду прикрыв глаза, и сделав глубокий вдох.
— У нас все еще могут быть дети? — Да, я слышал разговор Димы и Евы, но мне надо было полностью убедиться.
— Да, но все зависит от ее восстановления и здоровья. Возможно она может забеременеть через год, может через два. — Провожу рукой по волосам, поджав губы. Я ощутил то, какие мокрые стали мои глаза. Я плакал. Грудную клетку сжало из-за нехватки воздуха, и я вновь опустился в кресло, запустив руки в волосы, обкатившись локтями на колени.
Мышка моя. Такая хрупкая, и в то же время сильная. С нравом и боевой готовностью выдержать любой удар. Ей всего двадцать один год, в этом возрасте она должна отдыхать со своими сверстниками, ходить на вечеринки и проводить юность на всю катушку, но вместо этого она привязана ко мне и кроме страданий она ничего не знает.
Встаю с кресла и не заметив в гостиной ни доктора, ни Димы, я иду в комнату, чтобы побыть с Евой, и знать, что она все еще со мной.
Не дойдя до комнаты, меня хватают за плечо и резко разворачивают; я не успеваю среагировать, как получаю кулаком в челюсть. Дима отходит от меня, встряхивая кулак.
— Я бы ещё врезал, но думаю ты понял, за что был этот удар. — Говорит Дима. Шевелю челюстью, усмехнувшись.
— Нехило. — Провожу ладонью по левой щеке.
— Просто подумай над тем, что ты делаешь, и в какой момент ты это делаешь. Это тебе не Оля, и не София, которые могли быть с тобой из-за своей выгоды, это – Ева, обычная девушка, которая готова пойти на все, ради спасения не только своей семьи, но и твоей. — Дима хлопает меня по плечу, пока я смотрю на него. Он был прав, и сказать было нечего.
Дима разворачивается, и уходит, пока я еще с минуту стоял около дверей комнаты, где спала Ева.
Войдя в слегка освещенную комнату, я не спеша прошёл к кровати, где лежала Ева. Вся растрёпанная, и измученная. Было трудно смотреть на ее руки, которые были в фиолетовых отметинах. Клянусь, как только я поймаю этого гребаного ублюдка, оставлю такие отметины на каждом участке его гнилой кожи.
Проведя ладонью по опухшему от слез лицу девушки, я остановился, смотря на неё и не веря в то, что она может оставить меня. Я был привязан к ней, и не мог понять, когда эта нить образовалась между нами. Но и я не мог принять того факта, что мог полюбить, да и не хотел признаваться в этом самому себе, не говоря уже о Еве, которая не просто говорила, но и показывала свою любовь ко мне. И меня это разрывало. Она ждала эти гребаные три слова, и наврятли дождётся, ведь мне было трудно говорить об этом.
Сев в кресло около кровати, я сосредоточился на неподвижном теле девушки, и положив локти на подлокотники, сложил руки в замок под подбородком, вспомнив разговор с отцом, который произошёл около суток назад.
"... Отец стоял около панорамного окна, смотря на наш сад со второго этажа своего кабинета. Он позвал меня, чтобы что-то обсудить. Я сел на диван напротив его деревянного стола, и закинув ногу на ногу, обхватил ладонями колени.
— Отец, вы звали меня. — Начинаю первый разговор. Мужчина не поворачивался ко мне, продолжая стоять спиной, и вглядываться вдаль. Через минуту он вытащил одну руку из кармана своих домашних серых штанов, и провёл ею по гладковыбритому лицу.
— Я узнал, что у тебя появилась девушка, с которой ты не расстаёшься уже несколько месяцев. — Грубый голос отца разнесся по кабинету, и я уже понял, что этот разговор не предвещал ничего хорошего.
— Да, и с ней мне комфортно. — Уверенно заявляю я. Вижу усмешку отца, но он даже не оборачивается.
— За ее спиной нет ни гроша, а ты помнишь наш уговор. Кроме того, что вытаскивать из тебя деньги, она ничего не даст. — Качаю головой, не помня того, чтобы Ева что-то у меня просила.
— Ева не принимает моей помощи, даже если она необходима. Вы не можете говорить о ней, не зная ее. — Отец наконец-то поворачивается ко мне, и его взгляд был осуждающим, хотя когда он не был таким, когда дело касалось моей жизни.
— Ты ведь знаешь, что должен жениться на той, у которой есть имя, которую знают в обществе. Я уверен, у тебя большие планы на эту девчонку, и поэтому ты должен сейчас прекратить все то, что творишь. — Произносит в спокойном тоне отец. Я встаю с дивана, стараясь также оставаться внешне спокойным, хотя внутри все пылало от злости.
— Вы ведь женились на маме, которая тоже была не из известных кругов, хотя у дедушки
