Меняя формат Судьбы - Татьяна Александровна Алюшина
– А ты мог бы сегодня с женщинами и детьми, Саш? Если, разумеется, у тебя нет каких-то важных дел, – спросила Дарья и объяснила свою просьбу: – Мне так спокойнее будет.
– Да, конечно, – заверил её Вольский. – Тем более дельфинарий – моя идея, ну, а раз уж подписался, надо отвечать, инициатива, как известно, наказуема исполнением.
– Так, разобрались, – кивнул, подводя итог, Волков и, распахивая дверцу джипа, поторопил Олега Юрьевича: – Всё, Олег, погнали.
Работала Дарья спокойно, полностью отрешившись от тревог и пережитого приступа заполошного страха и предчувствия беды, вынудивших её бегать босиком по обоим участкам до травмированных мелкими порезами и синячками ступней, которые маме пришлось спешным порядком обрабатывать и заклеивать пластырем.
Ещё и потому, что, во‑первых, в момент, когда Дарья зашла в перинатальное отделение, её полностью отпустили уже даже не тревога и напряжение, а их остаточные эманации – окончательно и напрочь, словно и не было их вовсе. А во‑вторых, она умела на время работы с младенцами полностью отключаться и дистанцироваться от посторонних мыслей и негативных эмоций, настраиваясь на малыша и его состояние.
От того и работа сегодня не стала для Дарьи чем-то мучительно напряжённым, а прошла самым обычным образом. А когда она завершила все приёмы и консультации, то позвонила Сан Санычу, сообщив, как они договаривались, что освободилась. И он приехал буквально через десять минут, оказывается, как чувствовал, когда она закончит работу, и выехал заранее.
Дарья выбежала из больницы, шустренько забралась на переднее пассажирское сиденье его джипа, который Вольский успел забрать из автомастерской, где ему отрихтовали бампер, сверкавший на солнышке новеньким покрытием. Они поцеловались коротенько, чтобы не распаляться всерьёз, и, пристёгивая ремень безопасности, Дарья нетерпеливо спросила:
– Что там было в спортшколе? Я правильно предположила, это Альберт?
– Ты не просто правильно предположила, ты вообще, Дашуль, чудо какое-то, – выказал свою удивлённую восторженность Сан Саныч. – Как ты смогла просчитать роль Альбертика, находясь в том состоянии страха и надвигающейся беды, которые на тебя обрушились, непонятно. И не просто предположить его участие, но даже его возможный план… Фантастика какая-то, – покрутил головой Вольский, находящийся под сильным впечатлением от столь необъяснимого феномена.
– Значит, всё-таки он планировал взять кого-то в заложники, – покачала утвердительно головой Дарья, убедившись в правильности своих догадок, – и, скорее всего, это были бы наши малыши. Потому что они приехали бы вместе с Егорычем, и Николаев бы это увидел и сразу смекнул, что это внуки Волкова. А то, что Дмитрий Егорович за своих кому угодно горло перегрызёт и пойдёт на любые жёсткие меры, спасая их, Альберт прекрасно понимал, зная характер директора спортшколы и какая это личность – полковник Волков.
– Дашуль, ты понимаешь, что вообще сделала? – отвлекшись от дороги, посмотрел на неё немного потрясённым и восхищенным взглядом Вольский и пояснил: – Ты предотвратила захват заложников неадекватным преступником, готовым на любой криминал, и возможную гибель этих детей.
– Так! Стоп, – подняв ладошку вверх, решительно остановила Дарья поток дифирамбов в свой адрес. – Я ничего не предотвращала, это сделали ребята из отряда безопасности и охраны спортивной школы Егорыча, я лишь предположила и просчитала возможные поступки преступника, находящегося в состоянии временного помешательства и расстройства психики. И ещё, Саша, в эти мои способности, которые я лично называю приступами, потому что это ненормальное и весьма тяжёлое эмоциональное и душевное состояние, мы не посвящаем никого за пределами нашей семьи, а сейчас получилось так, что о проявлении этого состояния узнали люди, не входящие в узкий круг моих близких. И меня это тревожит.
– Почему? – удивился Сан Саныч
– А ты представь, когда прокатится волна слухов о том, что «вот эта тётка» может предсказать всякие катаклизмы и теракты, что будет? – предложила ему Дарья.
– Хреново будет, однозначно, – сразу же понял её Саныч.
– Мало того, такая известность полностью перекроет мне возможность нормально работать, а нашей семье – спокойно жить. И, главное, что объяснять и доказывать обратное: что я ничего не предсказываю и не умею этого делать, – будет так же бесполезно, как биться от отчаяния головой об стену. Людям похрен на любые разумные аргументы, они услышали «заголовок», словно ворона каркнула: «Появилась новая Ванга, которая предотвратила теракт», – и всё! О-о-о… ваще-е-е… и глаза-спиральки. Я не умею и, слава тебе господи, не обладаю способностями что-то там предсказывать, даже о грозящих мне лично неприятностях меня ничего и никогда не предупреждает, только если родным и близким угрожает вполне реальная опасность. Всё. Точка.
Вольский свернул к обочине, остановил машину, щёлкнув кнопкой в зажиме, отстегнул ремень безопасности, притянул к себе и обнял Дарью.
– Не переживай, Дашуль, мы все это отлично понимаем, – и повторил, подчеркнув тоном: – Все. Поэтому ни Егорыч, ни Олег никому не говорили о твоём вкладе в захват Альберта. Егорыч сказал своим, что вспомнил об уборщиках, о том, что они из компании, принадлежащей Николаеву, и принял решение перестраховаться на всякий случай и проверить каждого из этих работников, поэтому и попросил их задержать и до выяснения личностей изолировать и охранять.
– Спасибо, – выдохнула Дарья в плечо Саныча, в которое уткнулась носом.
А Вольский хохотнул иронично, разряжая обстановку:
– Придётся тебе, Дарья Романовна, вносить Егорыча и всю его банду вместе со мной в число своего семейного круга, чтобы не выносить за его пределы твоих сверхспособностей.
– Придётся, – посмеялась Дарья.
Она отстранилась и посмотрела на Александра.
– Альберт признался, что готовил захват?
– На первичном, быстром допросе, прямо там в школе, на месте, признал, что планировал захватить кого-то из детей помладше, – с сожалением выпуская девушку из объятий, подтвердил её предположение Вольский.
Снова сев ровно, пристегнувшись ремнём и выруливая на полосу, Сан Саныч рассказал Дарье о захвате Альберта подоспевшими по вызову Егорыча оперативниками Кузьмина. А потом переключился на повествование о том, как они с детьми, Лидией Григорьевной и Глашей ходили в дельфинарий, и, посмеиваясь, предупредил:
– Теперь мы имеем конфликт интересов и первое разногласие между Павликом с Маруськой, – сообщил весело Вольский. – Маруська, как истинная внучка лётчика, настаивает на том, что рыбок посмотрели и хватит, пора вернуться к самолётикам. А Павлуша требует продолжения обещанной экскурсии теперь уже в аквариум, о котором ты неосмотрительно упомянула, а Глафира к этой идее добавила красок его воображению, сказав, что там есть огромная морская черепаха.
– Ну, что, жизнь – борьба, – посмеялась Дарья, – придётся сынку научиться это принимать.
– Но Павлуха молодец, – похвалил Саныч парнишку. – Говорит Маруське: давай утром самолётики, а днём черепаха, или наоборот, чтобы никто не обижался. А Маруська вредничает, отвечает, что только утором самолётики – это мало.
– И
