Астма. Высокая турбулентность - Вероника Нокс

— Да нет же! Ай! Блин! — девушка заскакала на одной ноге в противоположную сторону. — Я, кажется, порезалась.

— Вызовите скорую! — прокричал в потолок, откинув голову обратно на что-то мягкое.

Через секунду получил стакан холодной воды в лицо.

— Ты ебанулась?! — резко подскочил.

В этот момент Несса выдернула из-под моей спины какую-то цветастую шмотку.

— С меня хватит. Я уезжаю!

Несколько минут я сидел и мотал головой, пытаясь уловить траекторию хаотичных передвижений девушки. Комод — шкаф — чемодан — комод — чемодан — тумбочка. Блядь! Со стоном откинулся обратно. Тело штормит на 11 баллов, в мозгах сталкиваются тектонические плиты, в животе бурлит вулкан, но все это херня по сравнению с карстовым провалом в груди.

— Прощай, Дино! Было хорошо отдыхать в роли как бы твоей девушки, пока ты не превратился в как бы пьяную свинью.

— Не бросай меня, Несс. Я тут подохну.

— Ты уже сдох как личность, — гневно проговорила Ванесса, стоя с чемоданом около выхода. — Посмотри на себя. Ты жалок!

С этими словами девушка захлопнула дверь с другой стороны, а я крикнул вдогонку:

— Скажи прессе, что я ни в чем не раскаиваюсь и никого не виню в моей смерти!

А потом остался наедине с тремя “Ж”: жалким собой, жалящими со всех сторон мыслями и жопой вместо мозгов, потому что сейчас я был неспособен решить, что с этим всем делать.

Она уехала. На следующий день после того вечера Макс зашел попрощаться со мной и Ванессой. Сказал, что Лене нужно срочно быть в Москве по каким-то там нелепым безотлагательным делам. Минут пять придурок извинялся за то, что девушка отказалась попрощаться, мол ей нужно собираться и нет времени на формальности, им еще карантин в Москве отсидеть нужно. А потом говорил, что мы обязательно встретимся в столице за ужином в каком-нибудь модном ресторане. Дерьма кусок!

Во всей этой истории меня интересовало два вопроса: “Какого хуя?” и “Неужели Макс до сих пор не увидел связи?”… А если увидел, то почему он продолжает потакать ей? Либо он совсем дебил, либо такой же влюбленный безумец, как и я. Вот и все. Дальше только горькие сутки, обжигающий горло виски и недоумевающая безразличная мне женщина по фамилии Смит.

И да, минутка жалости к себе и самобичевания. Лена растоптала меня. Проткнула этим своим каблуком с красной изнанкой и несколько раз провернула так, чтоб наверняка. А я потерял контроль. Опять. Подумал: “Вот оно”, — подвинул последние фишки на середину сукна, и в тот же момент она своровала все блайнды на префлопе*. Я был уверен, что это сработает, а на деле Лена оказалась самым моим не просчитанным риском.

“Я не могу потерять тебя, Ли!” И это я сказал?! Ни одна живая душа не должна знать, что я чего-то не могу. Стоило чертовке совершить одно простое действие — я занемог на всех фронтах. Лежал и думал, куда себя деть. Убить? А в чем смысл?

В океан. Я хочу в океан — туда, где еще никогда не был. Прочистить башку и подумать об этом самом "Смысле".

_________________

Примечания

* Воровство блайндов — прием опытных игроков в покер, чтобы получить сильную руку и весь банк на первом же раунде торговли.

Глава 18. Оригами

[Лена]

Я всматривалась в буйство зеленого цвета, которое простиралось от медцентра до самого горизонта. Обожала этот вид. В начале мая лес оживал и являл глазам свои метаморфозы. Из чернеющего безмолвного скелета он превращался в живой организм, который уже к середине месяца покрывался такими густыми зелеными покровами, что разглядеть его артерии можно было лишь изнутри. Душа рвалась забраться в эти дебри.

Лес был здесь сотни лет назад и еще будет здесь, если на планете случится завтра. Он проживал свой цикл, делая новый виток в спирали мироздания. Помнил все, был мудр, умиротворял и вдохновлял. А я впитывала его энергию уже шестой год, с тех пор, как начала работу в больнице РАН. В теплые дни я ловила свободные минутки, открывала окно своего кабинета настежь и присаживалась на широкий подоконник. Это был мой способ медитации.

Сейчас, сидя в любимой позе, я вертела в руках маленького бумажного котенка, который оказался на моем столе последним, еще в ноябре. Я забыла убрать его в стол перед отъездом в отпуск, а когда приехала, так и не смогла убрать. Он стоял на моем столе все это время сначала как назидательное напоминание, а теперь… теперь как доброе воспоминание.

У каждого свой способ привести мысли в порядок. Я созерцала простые явления, а Дино делал оригами. Как это смешно. Поначалу я считала, что он старается меня впечатлить таким образом. Каждая новая поделка, которая периодически отыскивалась среди моих бумаг, отправлялась в урну. Но однажды я увидела, как на собрании проекта, внимательно вслушиваясь в предложения коллег, Дино машинально и не глядя что-то делает с листком бумаги. После собрания на столе переговорного кабинета осталась пара бумажных журавликов. С тех пор рука не поворачивалась выкинуть его оригами.

Показушные ухаживания и подколки прекратились с его дня рождения. Не знаю, где его перемкнуло, но с тех пор мы общались нормально, по-человечески, — так, как я хотела чтобы было с самого начала. До середины ноября он относился ко мне как к старой подруге и коллеге.

Но оригами остались. Это не было жестом ради жеста. Из-за обилия работы мы очень редко пересекались в сентябре и октябре. Дино приносил мне частичку себя, словно говорил: "Веснушка, я здесь. Я рядом." В этом был весь Дино.

Бумажные фигурки продолжали встречать меня каждое утро вплоть до отъезда… И…

Зазвонил телефон. Я ждала звонка от Виталия Сергеевича. Но это был не он.

— Елена Михайловна, доброе утро! Это Роман Корнеев.

— Доброе! Можно просто Лена и давай на ты. Что случилось?

— Есть десять