Развод на новый год - Лена Тэсс
Люба ухмыльнулась.
- Это не важно. Важно то, как вы ими воспользуетесь.
- Воспользуемся самым эффективным образом, уж будь уверена, - Егор улыбался так, словно в его руках оказался пароль от главного компьютера Пентагона и он собирается классно повеселится. - Проси все, что хочешь за этот без сомнения прекрасный набор ужасной инфы на Тиграна.
Люба покачала головой.
- Я серьезно. Это стоит огромных денег.
- Я похожа на женщину, которой нужны деньги? - она сложила руки на груди. На одном из запястий блеснул браслет известного ювелирного дома стоимостью около миллиона рублей. И она его точно купила не сама.
- Деньги нужны всем. Но дело, конечно твое, Люба.
Егор закрыл папку и закинул одну ногу на другую. Номер снова погрузился в тишину, и ее разбавлял лишь шум тележки, которую по коридору тащила за собой горничная.
- Мне нужно поговорить с Максимом, - наконец-то выдала свое желание Фролова.
- Говори, я здесь.
- Наедине.
Брат перевел взгляд с женщины на меня и обратно, поигрывая бровями. Я закатил глаза в ответ на его тупой и неуместный намек.
- Иди, она меня не съест.
- Я бы на твоем месте не был так уверен, - он постучал ладонью по красной папке, положил ее на стол и оставил нас. - Ладно, я пока позвоню кое-кому.
Он вышел из номера, но я еще несколько секунд слышал голос брата. Совсем другой: нежный, глубокий, живой. Он разговаривал с Пашей, единственной женщиной, которая смогла приручить это чудовище.
Нас же с Любой ждал свой, совсем другой разговор. И в этом союзе было не ясно, кто из нас дрессировщик, а кто монстр.
- Кто начнет первым?
- Как обычно я. У тебя для такого никогда не хватало смелости.
Глава 26
Мы несколько секунд молчим и смотрим друг другу в глаза. Я устало, Люба с вызовом. С идеально зачесанными волосами и всполохами пламени в зрачках она похожа на нарисованную картинку. Красивую, но не настоящую.
- Ты постарел, - констатирует моя бывшая жена.
- Молодильные яблоки нынче дефицит, - я прошел к столу, на котором мерцал цветными бликами хрустальный штоф, - будешь?
- Не пью.
- Я тоже.
С этими словами плеснул в тумблер виски и одним глотком выпил его. Алкоголь тотчас опалил гортань, опустился ниже, сводя желудок в судороге. Дрянь. Редкостная дрянь!
- Не хочешь узнать, что мне от тебя нужно, - вкрадчиво спрашивает Люба. От ее голоса по нервам нехорошо царапает когтями и хочется поскорее закрыть уши.
- Вероятно мою душу, товарищ Сатана.
- Юмор это не твое, милый. В этом тебе далеко до Егора.
Она берет стакан из моих пальцев и ставит его на стол. Штоф переливается на солнце хрустальными гранями, когда Люба поднимает графин в воздух. Медовая жидкость наполняет тумблер почти до самых краев. Я смотрю, как моя бывшая ассистентка вытягивает губы и медленно, с наслаждением пьет виски.
Не как крепкий алкоголь, а как молоко или шоколадный коктейль.
Даже не морщась.
Все это шоу рассчитано на меня, но я не понимаю, с какой целью.
- Чего ты хочешь?
- Чтобы ты уничтожил Исмаилова, - она улыбается одними губами. А в глазах по прежнему темно и пусто.
- Зачем это тебе?
- Очень хочется жить. - Объявляет так просто, словно просит взвесить полкило помидор на рынке, но голос дрогнул. Лязгнул тем самым страхом, от которого не спрятаться за улыбкой и вежливостью. - Я против Тиграна не устою, слишком мелкая сошка, без связей и влияния. А вот ты бы мог с ним пободаться.
Мы стоим слишком близко друг к другу. Я отчетливо чувствую ее дыхание на своей коже, а запах сладких цветов - парфюм Любы - он проник в меня и распирает легкие изнутри.
Я отворачиваюсь.
- Не хочу ни с кем бодаться.
- Поздно. Твоя любимая Сонечка уже вымазалась во всем этом дерьме, так что придется спасать. Знаешь, если бы она не была такой упертой, и не хотела бы щелкнуть меня по носу, то все бы уже давно закончилось. Смешно, да?
- Нет, - и это бесит, ведь Люба права.
Я смотрю в окно на проезжающие мимо машины. На спешащих куда-то людей. На одинокую собаку, которая грустно семенит по улице и которой просто некуда идти. Как и мне.
- Наверное тебе уже надоела эта деревня и ты мечтаешь поскорее сбежать в Москву, - мурлыкает Фролова, не то притворяясь, не то играя очередную роль. Я уже давно потерялся в этих масках и не узнавал ту милую, стеснительную девушку, с которой работал столько лет.
Смотрю, в надежде снова увидеть ее, но нет. В шаге от меня замирает пантера с алыми, как в самых пошлых фильмах, губами и стрелками на пол лица.
- Макс…
Она тянет ко мне руки, обхватывает за шею и трется носом о лацкан моей рубашки, только что не урча от удовольствия. После секундного замешательства я перехватываю ее за кисти рук и увожу те за спину, как в полицейском захвате.
- Мне больно! - взвизгивает Люба.
- Мне тоже.
Люба извивается, пытаясь освободиться из мох лап, но я только сильнее сжимаю ее руки.
- Зачем ты так со мной, - ее голос срывается на крик, - зачем все это делаешь? Я ведь любила тебя!
И только, когда я слышу, как Люба плачет, кровавая пелена падает с глаз и я отпускаю ее. Она падает на пол и трясется в истерике.
Я делаю шаг назад. Дышу еще тяжело, как после драки, но Господи, с кем же я так отчаянно сражался? С хрупкой женщиной, весом не больше 50 кг или… с собой?
Я смотрю на свои руки, которые сделали так много плохого: пальцы дрожат как в припадке. С омерзением вытираю ладони о шерстяные брюки, будто всерьез думаю, что могу так стать чище.
Люба поднимает на меня заплаканное лицо, но вместо жалости к ней, в голове стучит глупая мысль: какой стойкий макияж. Ничего не размазалось, все как и было. Фантастика.
- Почему ты такой жестокий, неужели ты не видишь, что я все это время была здесь, что я с тобой, что я живая?
- Тебе повезло, что ты живая. А я давно уже нет, только никто этого не замечает.
