Меняя формат Судьбы - Татьяна Александровна Алюшина
– Ага, – кивнула Даша, – понятно.
Девушка придвинулась к Сане, положила голову ему на плечо, и её чуть ли не мгновенно сморил сон. Вольский же, придержав за плечи, осторожно переложил её таким образом, чтобы устроить её голову у себя на коленях. Снял куртку, свернул и, приподняв голову Даши, так же осторожно, чтобы не разбудить, подложил ей вместо подушки.
– Что там? – спросил заботливо Егорыч, посматривая на его возню в зеркало.
– Заснула, – мягко улыбнулся Вольский, поглаживая девушку по волосам. – В секунду отключилась.
– М-да, – покрутил недовольно головой Волков, – намаялась девочка. Нервы нажгла из-за этого придурка. – И спросил: – Как мыслишь, он убил?
– Да хрен знает, – пожал плечами Саныч, – мужики разберутся.
– Ага, – посопел Дмитрий Егорыч недовольно, – когда поймают. Что-то они пока о своих достижениях в этом вопросе не рапортуют. Сколько мы в околотке у Кузьмина просидели? Три часа? И до сих пор никто даже Альбертов «вольвешник» в «стразиках» не обнаружил.
– Да найдут, – махнул убеждённо Вольский, – куда он денется.
– Главное, что девочка в безопасности, – посмотрел на Саню в зеркало Егорыч. – Повезло, что ты за ней поехал.
– Да, повезло, – постным голосом повторил за Егорычем Вольский и, отвернувшись, посмотрел невидяще в темноту за окном.
Он даже представлять не хотел, что могло случиться, не реши он забрать Дарью после работы из больницы.
Не хотел, но сознание его «хотелки» или их отсутствие ставило в глубокий игнор – выбрасывая Сане красочные картинки возможных вариантов развития событий по самому негативному сценарию, вызывая в нём дикое желание самому найти того Альбертика и…
Сан Саныч задавал себе вопрос: когда бы он или кто-то из домашних спохватились, что Дашки долго нет? Ну хорошо, предположим, он уже собирался ей звонить, но передумал и решил просто поехать, а позвонить, когда уже будет на месте, и сообщить, что ждёт у ворот в машине.
Ну ладно, предположим, он ей звонит, и что? Дал бы ей ответить на звонок похититель? Да сейчас – забрал бы трубу и вышвырнул в окно. И что тогда? Отследить их маршрут по геолокации стало бы невозможно…
Что тогда-то, ёптель, блин, махрюстый?!
Где бы они её искали и как? И что бы этот урод успел с ней сделать за то время, пока они её искали?
– Всё, Саня, – одёрнул его Егорыч, внимательно следивший в зеркало заднего обзора за закаменевшим выражением на лице Вольского, – хватит делать себе нервы и гонять плохие варианты в башке. Думай о том, что имеем по итогу. Повезло: ты за ней поехал и вытащил. Точка.
– Да, дядь Мить, – проведя ладонью по лицу, словно пытаясь скинуть паутину усталости и напряжения, согласился с Егорычем Саня. – Главное – результат.
– Вот именно, – покивал Егорыч и улыбнулся: – Я так понимаю, что у вас с девочкой наладился контакт?
– Да так… – неопределённо ответил без какого-либо оптимизма в голосе Сан Саныч и снова отвернулся к окну, давая понять Волкову, что данную тему не поддержит разговором.
«Контакт», – хмыкнул про себя мысленно Вольский осторожному определению, данному Егорычем развитию их с Дарьей отношениям.
Это не контакт, блин, а что-то крышесносное!
То, что между ними вчера произошло… это даже сексом не назовёшь – это улёт башки какой-то и всего остального иже с ней. Может, конечно, у Саныча просто давно не было женщины, что его до такой степени потряс не только момент оргазма, который они вместе испытали, но и весь процесс в целом, каждая его секунда, каждое мгновение, начиная с первого поцелуя и заканчивая… «самая красивая девушка в мире ходит голой…» и ищет-собирает свои разбросанные вещи.
И то, как она смотрела на него своими потрясающими, ставшими фиолетовыми глазами, транслирующими какую-то загадку, до которой хочется непременно докопаться и постичь, то потустороннее, что есть в ней самой и в этих её невозможных глазах.
А как она слушала его – заинтересованно, искренне сопереживая, увлечённая его историей, как перебрасывались они ироничными репликами. И было Сане Вольскому от этой их лёгкой беседы, от послевкусия их оргазма, разлившегося по всему телу разгорячённой до кипятка кровью, от этой её чувственно дрожащей, лёгкой улыбки и её фантастического запаха так хорошо, как и представить себе он не мог никогда.
Может, просто потому, что не знал, что возможно и такое?
И в этом его чувствовании и переживании, в этих потрясающих эмоциях было столько солнечной весенней радости, столько силы и бесшабашности, и… столько же пряной, щемящей горечи от мимолётности этих отношений и их обязательного завершения.
Но, как правильно сказал только что Егорыч: «думай о том, что имеем по итогу». А по итогу сейчас на его коленях спит прекрасная девушка, и впереди у них, как абсолютно уверен Саня, ещё будут ночи, полные страсти, разговоров и нежности.
И в данный конкретный момент это единственное, что важно.
У Дарьи никак не получалось разлепить до конца и хоть сколько-то продержать открытыми глаза – так в прищур, обозначив себе, что проснулась, еле приподняла веки, и снова – блымц, глазки закрываем и ещё немного полежим, подремлем.
Ну никак у неё не выходило окончательно проснуться.
– Сейчас, сейчас… – обещала она полусонно непонятно кому и снова проваливалась в дрёму.
Вскидывалась, выскакивая из полусна, блимкала глазами, уговаривала себя:
– Ну, всё… всё, встаю точно… – и благополучно дремала дальше.
Пока в очередной раз, вынырнув из не пойми чего: не то сна, не то полудрёмной ерунды какой-то, – она не разозлилась на это странное состояние и не вытащила себя волевым усилием из него, для начала сев на кровати. Посидела… и спустила ноги на пол.
Следующим приказом Дарья подняла себя окончательно с постели, отправилась в ванную комнату и, пока не передумала, снова начав растекаться ленивой квашнёй, и не вернулась в кровать, шагнула в душевую кабинку и открыла краны.
Ну, вот так гораздо лучше.
Да уж, думала Дарья, стоя под струями воды, денёк вчера выпал тяжёленький, и если бы не Саша, то ещё большой вопрос, чем тот денёк мог бы закончиться, проглядывалась перспективка, что и полным окончанием жизненного пути.
Хотя… что-то подсказывало ей, что вряд ли – вот не звенела предупреждающе Дашина загадочная чуйка, и того особого состояния предчувствия беды, беспокойства душевного не возникло. Впрочем… на неё эти предчувствия ещё ни разу не распространялись.
«А потому и не стоит размышлять на тему того, что могло бы ужасного приключиться, – одёрнула себя мысленно Даша, – не фиг загоняться. Что «могло бы» – мимо пронесло, вот и нечего сетовать и будить лихо, тревожа страхами не случившееся, подзывая к
