Развод на новый год - Лена Тэсс
В этих словах нет ничего кроме детской непосредственности. С тем же успехом, Степа мог мечтать о папе космонавте, папе супермене, папе моряке.
Вот только, если у вечной легенды про космос и отца героя СССР были свои корни, и даже была какая-то логика, то вот у нас с Титовым нет ничего, кроме его предательства и моей непроходящей боли.
И теперь из этого пепелища, рядом с окровавленным чувством, появилось что-то еще. Светлое и невинное. Наш сын, который не заслуживает, чтобы мы ему врали.
- Степочка, - я нежно целую сына в ушко, - может, Дед Мороз и правда сделает чудо, и на Новый Год ты встретишься со своим папой? Как думаешь, малыш? Ты бы хотел этого?
Сын отстраняется и недоверчиво смотрит мне в глаза. Не взгляд а острый клинок, который вспарывает мое нутро и раскурочивает все, что еще осталось целым.
- Не знаю, мам, - серьезно отвечает мой мальчик. - Не думаю, что тебе или мне стоит надеяться на это. Ты же помнишь, Деда Мороза не существует.
***
Меня окликает Лиля Исмаилова, и только тогда я понимаю, что сижу не на уютной кухне в своей квартире, а где-то в центре города, в большом и шумном ресторане.
- София Николаевна, - женщина грустно улыбнулась, - вы задумались о чем-то? Я тоже часто летаю в облаках, мы в этом похожи.
Смотрю в ее пустые, выцветшие глаза и искренне надеюсь, что похожи мы только в этом, и больше ни в чем другом. В Лилие нет жизни. Еще две недели назад в ее плавных, тягучих жестах угадывалось хоть что-то, какой-то, пускай очень тихий, но огонь. А сейчас он почти погас. Не то от времени, не то благодаря мужу, не то вечная борьба и принятие невозможного добили бедную женщину. А может она сама по себе такая - сонная рыба.
И если это ее характер, то придется признать, что я сделала ошибку и постараться с минимальными для себя потерями выйти из дела. Я могу противостоять уроду Исмаилову, она - нет. И никак ее не исправить, не вразумить, не привести в чувства. Потому что невозможно разбудить того, кто только делает вид, что спит.
Я цепляю Лилю под локоть, веду к выходу, продолжая что-то щебетать ей на ухо. Есть всего один шанс, что Макс прав и тогда нас с Лилей ждет совсем другая игра.
Мы бредем по холодным улицам, держась друг за друга как два пингвинчика. Здесь скользко, а я опять надела шпильки. От ресторана до гостиницы, в которой Исмаилов оплатил жене номер не больше километра, но мы не торопимся.
По пути я успеваю расспросить Исмаилову обо всем на свете. Где училась, какую музыку слушает, работала когда-либо, любимая страна, любимое блюдо, какие кафе в Армавире понравились больше всего.
Педагогический, отечественный фолк-рок, дефектологом в начальной школе, Россия, курник.
Все ответы яркие, интересные, но до них приходилось пробираться через туман лишних слов и пауз. Лилия сама забывала о чем начинала говорить и замолкала, глупо моргая глазами.
- Кафе… да и я не ем нигде. У меня полный пансион, еду приносят в номер. Мне не хочется никуда выходить, после вашего звонка сюда приехало столько журналистов, а я это совсем не люблю.
- Значит, заказываете что-то из меню?
- Нет, не совсем. Хотя скорее да… София Николаевна, вы извините, я плохо сплю и не соображаю.
- Ничего. Так бывает.
- Со мной не бывало. Это все развод, и я впервые так долго без сына, все навалилось…
Я киваю и затаскиваю Лилию в канцелярский магазин. Там веду себя шумно, рассказываю смешное про Степку (она не смеется), задаю вопросы (она не отвечает), прошу достать мне что-то с полки (она не может понять, что от нее ждут).
Громко, так, чтобы меня слышал персонал, перечисляю свои покупки для поделки в детский сад. Краски, кисти, альбом, цветная бумага, палитра и непроливайка. Оплачиваю и, подхватив пакет, выхожу вместе с Лилей из магазина.
Мне кажется, или когда мы выходим обратно на проспект, от дерева отделяется мужская фигура. Кто знает, каких дядей к нам принесло? Может это охрана Макса, а может Исмаилова. Главное, чтобы они друг другу на глаза не попадались.
Я стараюсь вести себя спокойно, не кручу головой по сторонам, не оглядываюсь, чтобы проверить, шагает ли за нами в след черная тень или показалось.
Когда мы подходим к отелю, прошу Лилию ненадолго впустить меня в номер.
- Столько кофе выпила, до дома никак не дотерплю.
- Конечно. Там в холле есть туалет для гостей.
- Ох, - я натурально краснею, отличный навык для юриста, - понимаю, что неудобно, но можно напроситься в ваш туалет? У меня Мизофобия, ужасно боюсь микробов, а в общественных местах их просто тьма!
Клиентка не спорит со мной. Вижу, что ей не хочется пускать постороннего в свое пространство, но она не в состоянии сказать против меня даже словао.
Кивает и нажимает кнопку лифта.
Когда мы попадаем в номер, я беру телефон и набираю Лилю. Ее трубка вибрирует, а динамик разрывает песня Мельницы.
Пряный запах темноты,
Леса горькая купель,
Медвежонок звался ты,
Вырос - вышел лютый зверь.
Выпей - может, выйдет толк,
Обретешь свое доро,
Был волчонок, станет волк,
Ветер, кровь и серебро…
Лиля хмурится и тянет руку к айфону, хотя видит на экране мое имя. На лице бедной женщины непонимание и ужас.
- Вы по ошибке мне звоните.
Нет, милая. Я стараюсь вложить в каждый свой жест уверенность, которой бы хватило на нас двоих. Молча качаю головой, беру из ее холодных ладоней телефон, накручиваю громкость и кладу аппарат на коридорный пуфик.
Громко и отчетливо произношу:
- Это из банка звонят, они вечно как вцепятся в клиентов, питбули. Лилия, потом ответите. Покажите, где у вас туалет, я испачкала пальто.
Хватаю ее за руку и силой тащу к двери. На мое счастье, мы попадаем не в спальню, а в уборную. Это простой номер, исмаилов сильно сэкономил на комфорте своей жены. Комната с кроватью, крохотный коридорчик
