На краю несбывшихся надежд - Оксана Алексеевна Ласовская
Дима хотел возразить, но в этот момент перед глазами вновь все поплыло, и он, ни слова не говоря, протянул Степе ключи, а сам уселся на пассажирское сиденье.
Всю ночь они колесили по городу, методично объезжая все места, где могла быть Мирослава. Дима, держа справочник на коленях, обзванивал кафе, которые были на окраине и до которых было далеко ехать. Заходили в каждую забегаловку, описывали внешность Миры, благо ее рыжие волосы были запоминающейся деталью, и просили позвонить, если она вдруг появится. В четыре утра они вышли из последнего клуба и растерянно замерли у машины, не зная, куда двигаться дальше.
— Может, опять больницы обзвонить? — жалобно спросил Степа. Дима нервно раскуривал сигарету. Он и сам уже думал об этом, но боялся произносить вслух. А тут так некстати на память пришла Селена, колдунья, к которой обращалась Алена. Поневоле мелькнула мысль: «А вдруг она не шарлатанка? А вдруг заговор сработал?» Думать об этом не хотелось, но не думать не получалось.
— Ладно, давай, — кивнул Дима. — Ты звони по больницам, а я по моргам, — взял на себя самую сложную часть он.
Но, к счастью, и там и там им ответили отказом. Не поступала сегодня никуда рыжеволосая молодая девушка.
— Ну, что ж, это не может не радовать, — вздохнул Дима. — Есть надежда, что с ней все в порядке и она скоро объявится.
— А если ее просто не нашли? — сжав кулаки, сказал Степа. — Если…
— Давай не будем терять надежды, — попросил Дима. — Поехали домой. Утром нам еще с Антониной Викторовной объясняться.
— Давай заявим в милицию? — словно не слыша его, предложил Степан.
— А смысл? Пока не прошло трое суток, у нас заявление не примут.
— Ну, так мы объясним ситуацию!
— Степ, ты сам-то веришь, что, услышав нашу историю, милиция тут же бросится искать Мирославу? — скривился Дима.
Ничего не ответив и сердито сопя, Степа полез за руль.
Глава 20
Темнота отступала, и первое, что я почувствовала, — это тепло. Было очень хорошо и уютно, и очень не хотелось открывать глаза. Я не помнила, что случилось, но чувствовала — стоит мне разлепить ресницы, и я вспомню что-то ужасное.
Так и лежала, нежась в этом тепле, пока рядом не раздался чей-то незнакомый голос:
— Ну как она? — голос был мужской.
— Вроде ничего, — ответила ему женщина, и моего лба коснулась прохладная ладонь. — Жара нет, и то хорошо.
— Да уж, виданное ли дело: целую неделю в горячке металась, — вздохнул мужчина. — Ох, грехи наши тяжкие. И откуда она только взялась здесь, у нас… Видно же, что городская.
— Ничего, вот в себя придет и расскажет.
— Придет ли? — опять вздохнул мужчина. Скрипнула дверь, и наступила тишина.
«Неделя? — мысленно удивилась я. — Я была в бреду целую неделю? И кто эти люди? И где я?»
Внезапно стало страшно, и я поспешила открыть глаза. А затем села и обвела взглядом помещение.
Я лежала на старой железной кровати, укрытая чистым белым одеялом. Напротив меня догорала печка, вот откуда лилось это приятное тепло. Рядом с кроватью, прикрытый вышитой белоснежной скатертью, стоял круглый стол, а на нем радиоприемник, видимо, еще советских времен. Чуть дальше буфет, тоже выходец из двадцатого века. В нем на полочках аккуратно стояли тарелки, а в простой пол-литровой банке вперемешку — ложки и вилки.
Откинув одеяло, я спустила ноги вниз и почувствовала под пальцами мягкую шерсть. Опустив глаза, увидела маленький цветной половичок. На мне самой была длинная ярко-желтая ночная рубашка.
— Господи, где я? — прошептала я. — Ничего не понимаю…
В голове тут же вспыхнуло воспоминание: похороны Витеньки, лица односельчан, СМС от Димы. В груди тут же стало холодно, а плечи сами собой опустились. Я пожалела, что не умерла в этой горячке, жить мне было совершенно незачем.
Тут опять послышался скрип двери, и в комнату вошла старушка, в красивом цветастом платье ниже колен и теплой фуфайке. На голове ее был завязан пуховый платок, а в руках она держала банку с молоком.
— Ой! — вздрогнула она, увидев меня, и едва не уронила банку. — Очнулась!
— Где я? — спросила я. — Вы кто?
— Не пугайся, милая! — бросилась ко мне старушка, поставив банку на стол и на ходу развязывая платок. — Мы тебе худого не сделаем!
— Я не боюсь, — покачала головой я. И правда, чего бояться? Хуже, чем есть, уже не будет.
— Правильно, — кивнула бабушка. — Как ты? Как себя чувствуешь?
— Вроде нормально, — прислушавшись к себе, ответила я. — Что случилось?
— Ты ничего не помнишь? — заволновалась добрая старушка. — Как тебя зовут?
— Мирослава.
— Как?! — отшатнулась она.
— Мирослава, — повторила я и улыбнулась: — Имя такое у меня, странное.
— Иностранка, что ли?
— Нет, белоруска.
— Чего уж не удумают! — всплеснула руками старушка. — Мирослава! Ну, хорошо, запомню. А я Зинаида Анатольевна, можешь звать меня просто «баба Зина». А дед мой (это он тебя нашел) Андрей Сергеевич, его лучше по имени-отчеству зови, учитель он у меня в прошлом, к порядку привык.
— Нашел? — не поняла я. — Как это нашел?
— Да вот так! Утром пошел к остановке, в город ему понадобилось, а ты лежишь за деревней. Уж он-то грешным делом подумал, что покойница, такой бледной и холодной была. А присмотрелся и видит — живая. Так он бегом в деревню, лошадь запряг и тебя домой доставил. А ты и правда на мертвую походила. На кровать положили, печку затопили, в чувство приводим, а ты лежишь и не двигаешься. Дед мой к местному фельдшеру сбегал, он пришел, посмотрел. Нашатыря понюхать дал, да толку от него никакого, только весь дом провонял. Развел руками и ушел. Вот мы и стали лечить тебя по-своему, как умели. Бабка моя известной травницей была, меня кое-чему научила. Ну, я и думаю: неужели я сама тебя на ноги не поставлю? И вот, поставила же. Правда, напугала ты нас очень сильно! Каждый день металась в бреду и все какого-то Диму вспоминала и по Витеньке плакала. Кто это?
— Сын, — буркнула я. — И… муж, — не вдаваясь в подробности, добавила я, а сердце больно сжалось.
— Ой, батюшки! — всплеснула руками бабушка. — Так они ж, поди, тебя ищут! Надо сообщить им как-то, что ты жива и где находишься!
— Не ищут, — мотнула головой я, подтягивая колени к подбородку и опуская ночнушку до самых пят. — Похоронила я сына в тот день, когда вы нашли меня. И муж меня тут же оставил. Вот я и бросилась куда
