Бывший муж. Я хочу нас вернуть - Анастасия Дмитриевна Петрова
— Откуда вы знаете? — я всё ещё держу их на пороге, будто боюсь впустить в квартиру вместе с ними лавину новых событий. Шок никак не отпускает.
— Ты таскала меня часто на работу… А твои сотрудники меня развлекали, мам, — младшая хитро улыбается, — Ты только не ругайся на Марину, она мне всё рассказала, а я уже папе. Ну и в общем, мы тут. Ты должна соглашаться на Краснодар! Мам! Нельзя упускать этот шанс! Я видела, как ты ночами работала, как падала без сил. И точно не для того, чтобы теперь сделать шаг назад.
Я убью Марину! Но это потом… сейчас я просто пытаюсь переварить всё происходящее.
Наконец отхожу в сторону, уступая дорогу и впуская семейство домой. Их шаги в коридоре звучат слишком громко и суетно, словно подчёркивают, что они вторглись в мой отлаженный хаос. Предлагаю всем поужинать, но они вежливо отказываются, уверяя, что поели в самолёте.
— Я сейчас растеряна и не знаю, что сказать… — признаюсь, чувствуя, как пересыхает горло, — Предлагаю всем лечь спать. Утром будет разговор!
Дашка, едва дождавшись моей «разрешающей» интонации, убегает в свою комнату и, почти на бегу, просит Карину поспать с ней. Старшая только кивает, даже не споря. И вот они исчезают за дверью, а мы остаёмся с Озеровым вдвоём в полутёмном коридоре.
— Я снял номер в гостинице, так что не волнуйся, — он говорит спокойно, но я ловлю в его голосе ту самую осторожность, когда человек готовится к отторжению.
— А я и не волнуюсь, — отвечаю почти автоматически. И вдруг вспоминаю: — Мне Алена, кстати, звонила.
— Правда? — он сразу напрягается. — Что сказала?
— Саш, это ты её заставил извиняться, да? Зачем?
— Потому что она виновата. И я виноват. Я больше, конечно.
— Да я давно простила… — вздыхаю. — Если держать обиду внутри, то больно сделаешь только себе.
— Я просто люблю тебя, Юля, — он смотрит прямо, не отводя взгляда, — И хочу, чтобы ты понимала, каким дерьмом я себя ощущаю. Я бы сам себя не простил никогда. Поэтому спасибо тебе… Карина, кстати, уже на таблетках. Я не стану за неё говорить — она сама расскажет, какой диагноз ей поставили. А Дашка… Юля, я устрою её в лучшую клинику Краснодара. Она сможет наблюдаться там, а если потребуется, я буду оплачивать перелёты в Москву. Хочешь, сам её возить туда-обратно буду. Только не отказывайся, ладно?
— Так легко всё, Саш? — в моём голосе слышится и усталость, и горечь, и едва заметная надежда.
— Когда любишь, то легко. Не знаю, почему мы тогда всё усложнили.
И я не знаю. Может, потому что нам всем с детства внушают: взрослая жизнь — это сложно. Словно мы сами её нарочно наделяем качествами, делающими её невыносимой. А на деле… любая проблема решаема, любую мысль можно переписать, любое действие остановить, если успеть.
Вопрос лишь в том, насколько тебе нравится страдать.
Глава 58
Юля
Открываю глаза и чувствую какое-то спокойствие. Такое необычное.
Из глубины квартиры доносятся голоса и, определённо, споры… а ещё, кажется, пахнет чем-то горелым.
Мгновенно хмурюсь, сажусь на кровати, затем, накинув халат и сунув ноги в тапочки, выхожу из спальни.
— Нет, всё нормально, — слышу, как Карина говорит откуда-то с кухни: — Да положи ты эту ложку…
— Точно? — грустный голос Даши ей отвечает.
Подхожу к кухне и уже вижу, как девочки стоят у плиты. На столешнице полный ахтунг: мука, яйца, миксер — всё вытащено и всё крайне грязное. А они продолжают стоять над плитой в ожидании.
Этот момент отзывается в груди чем-то очень забытым, наполненным теплотой и домом.
Прислоняюсь к косяку, обнимая себя и глядя, как девочки старательно выводят какие-то фигуры на блинной сковороде.
Улыбка сквозь просящиеся слёзы лезет наружу, и теперь я в полной мере ощущаю, насколько мне был нужен этот их сюрприз.
Вчера было сложно всё это осознать и принять. Всё-таки пять лет жизни, в которой есть чёткая граница между нами всеми, — это слишком долгий срок, чтобы вот так раз — и махом её стереть.
Но сегодня, в это утро, ощущение, что она будто стала тоньше. Что она способна исчезнуть, просто нужно напомнить друг другу то, чего мы лишились.
— Доброе утро, — мягко озвучиваю, и они обе аж подпрыгивают на месте, вызывая мой тихий смешок.
— Мам, — Даша первая цепляет искусственную улыбку, а за ней и Карина…
— Мы тут блинчики на завтрак делаем… — говорит старшая, показывая поварёшку.
Киваю с улыбкой и, запахнув халат потуже, сажусь за стол.
— Тогда я готова, — улыбаюсь им обеим, в ожидании уложив ладони на стол.
Девчонки подхватывают и тут же начинают суетиться, а я, вероятно, впервые дышу почти полной грудью. Пока Даша накрывает на стол, Карина доделывает их кулинарный шедевр. И в этот момент звучит сигнал домофона.
— Это папа, — останавливается старшая. — Можно он поднимется? — спрашивает, глядя на меня с настороженностью.
— Мы же не оставим его голодным, — озвучиваю я с улыбкой, а Дашка срывается в прихожую.
Карина же прячет свою широкую улыбку, и мне отрадно видеть старшую дочь в таком состоянии. Возможно, кажется, что она стала будто немного младше. Но я полагаю, это лишь потому, что она не прожила тот период своей жизни. Мы лишили её многого в том возрасте, когда всем кажется, что им это не нужно.
Но, если по существу, напротив — именно тогда им больше всего необходима поддержка.
— Доброе утро, — Озеров появляется в проёме, наблюдая мою улыбку и принюхиваясь к запахам.
— Пап, садись. Сейчас будет завтрак от сестёр Озеровых, — Саша хрипло смеётся, оставляя пакет из пекарни на столешнице и садится напротив.
— Привет, — шепчет одними губами.
— Здравствуй, — вторю ему, не пряча улыбки от того, что придумали девочки.
Дальше мы наслаждаемся крайне сладкими блинами с различными топпингами из того, что они нашли в холодильнике. Там и ягоды, и фрукты, и даже растопленный шоколад, оставшийся ещё со времён наших вечеров с Дашкой.
Уютно так. По-семейному.
Наблюдаю за тем, как они шутят с Сашей, а сама тихонечко пью свой кофе. Этого не хватает. Как бы я ни говорила — не хватает ощущения семьи. Мы
