Онлайн - связь - Аля Алая

— Ты правда хочешь знать? Ну, что произошло со мной. Ты спрашивал.

— Хочу, — отвечает просто и затихает. Его руки сжимают меня, поддерживая. Шумно вдыхаю. Рассказать не так и сложно на самом деле. Ужасно только, что отстраниться не получается; весь этот кошмар опять тянется ко мне своими липкими лапами и прокручивается в голове, и я переживаю все снова в мельчайших деталях.

Глава 24

— Это случилось в начале одиннадцатого класса. Занятия только начались, уроков мало, и я много времени проводила у Даши. Мы слушали музыку, болтали о мальчиках, рисовали красивые дневники. Ну знаешь, где есть двадцать вопросов. Ты даешь его всем своим одноклассникам, они отвечают. Потом клеишь туда общие фотки, пишешь памятные пожелания и хранить на память.... Вот, мы их делали и увлеклись, засиделись допоздна. Я хотела домой быстрее и решила срезать через парк. Шла быстро, почти бежала, потому что скоро должен был начаться дождь.

Замолкаю и перевожу дыхание. Чувствую Захара за собой. Такой большой и сильный, с ним не страшно даже в черном аду собственной памяти.

— На аллее было светло, так что не страшно. Я дошла почти до половины, и там были они. Сидели на лавочке и пили пиво. Просто парни, на той лавочке они часто сидят, — чувствую, как потихоньку мрак опять начинает наползать на меня, как врезаются в мою плоть его острые когти. — Я хотела просто пройти мимо, но один перегородил дорогу и начал предлагать посидеть с ними. От них пахло алкоголем. Я пыталась отказаться вежливо, но он не пропускал, а второй подошел сзади. Он схватил меня за талию и рассмеялся: "Попалась". Мне так страшно стало, я словно оцепенела. Вокруг никого. Растерялась, а он взял и закрыл мне рот рукой. В кусты потащили и начали раздевать. Шептали, что мне понравится, что они классно трахаются. Я плакала, я просила, но им было плевать. Они совсем пьяные были. Лапали меня везде, пальцы свои засовывали и так радовались, когда поняли, что я девственница. Ругались, кто первым будет.

Глаза застилает пеленой слез, и я перестаю видеть озеро перед собой. Оно плывет и превращается в черное, грязное небо. В ту ночь не было даже луны: все затянуло в ожидании дождя, и тяжелые облака закрывали собой звезды. Небо рассекла сеткой молния, и я увидела их нечеловеческие, искаженные похотью лица. Точно знала, чувствовала, что не остановятся.

Я пыталась отпихнуть их от себя, барахталась под ними, царапая спину острыми ветками и осколками разбитых бутылок. Все руки были в земле и вырванной с корнем влажной траве.

— Один даже успокаивал, что это будет наш секрет и они никому не расскажут. В какой-то момент я просто смирилась, закрыла глаза и решила, что перетерплю, будто не со мной. Не со мной, только бы выжить. Дома мама и папа, они меня ждут и так любят. А я их. Мне кажется, я молилась, так просила бога, чтобы помог, чтобы спас. Бог не пришел, вместо него появился прохожий с собакой. Он услышал возню в кустах, подошел, собака залаяла, сорвалась и вцепилась в ногу одному из парней. Он испугался и ослабил хватку. Я вывернулась, укусила за руку того, которой мне закрывал рот, и закричала. Спаслась.

— А эти парни?

— Убежали, — горько усмехаюсь. — Я думала тогда, что все закончилось, но все только начиналось. Дело в том, что я их знала. Мы не дружили и не общались, просто учились в параллельных классах. Они потом подошли в школе на перемене, рассматривали меня. До сих пор помню их липкие и жадные взгляды. Я пригрозила, что заявлю на них, а они рассмеялись, мол, не на что заявлять. Они же мне ничего не сделали.

НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛИ! Господи, как вообще можно было такое сказать после ужаса, который я пережила?

— Подонки. Ты рассказывала хоть кому-нибудь?

— Нет. У отца уже тогда было плохо с сердцем. Мама была сама не своя. Так что я решила, что справлюсь. И у меня получалось. Я просто не ходила никуда одна, старалась не появляться там, где они. Не всегда удавалось, правда, и тогда случалось ужасное, — внутри все опять дрожит, и хочется спрятаться от воспоминаний, — они зажимали меня в раздевалке или в туалете. Всегда аккуратно, чтобы никто не видел. Лапали везде, терлись об меня, снимали трусы, показывали свое хозяйство. Пару минут, и отпускали. Раз в неделю стабильно вылавливали. У меня в какой-то момент просто нервный тик начался, когда меня неожиданно трогали. Восемь месяцев. Повезло только в январе — я слегла с воспалением легких и месяц не ходила в школу. А еще были каникулы. Я просто ждала, когда уеду в универ. Знала, что поступлю. У меня других вариантов не было.

— Верочка, — Захар разворачивает меня к себе и прижимает к груди.

— Я думала, все, но в общаге парни тоже такие настойчивые были. Приходили к нам в комнату как к себе домой, зажимали. Мои соседки… они смеялись, вроде как это игра. Светка встречалась с одним, и они рядом со мной на соседней кровати трахались. Так противно. Ко мне потом Денис приставал на кровати, а я не могла в шутку, у меня истерика случилась, и я пригрозила, что посажу его. Он обозвал дурой, но больше не трогал. Никто не трогал, сторонились.

— Все хорошо, Вера. Я рядом, — голос Захар хриплый и взволнованный, сердце колотится так же сильно, как и мое. — Тебя никто и никогда больше не тронет без твоего согласия. Слышишь? Я об этом позабочусь. Ты мне веришь?

— Верю, — затихаю у Захара в объятьях, свернувшись калачиком. С ним насколько спокойно и хорошо, что любые страхи рассеиваются.

— Ты совсем замерзла, — доносится до меня его задумчивый голос через какое-то время, — пойдем в дом.

— Да, — бросаю последний взгляд на озеро, в котором виднеется полоска догорающего заката, и ежусь от холода.

— Осторожно, — он встает и помогает мне, забирает с пирса чашку. — Хочешь, я разожгу