Моя Гелла - Ксюша Левина
– Не скучай, – подмигивает мне Соня и показывает язык, явно подозревая во лжи.
Они уходят в сторону большой парковки, и я выдыхаю, будто в душную комнату впустили сквозняк.
– Скажи честно, точно все нормально? – уточняет Гелла, как только мы остаемся одни. – Это не ради… чего-то… не связанного с музыкой…
Да ладно. Гелла – сама наивность. Сначала отправила всех друзей в город и только потом поняла, что осталась в ста пятидесяти километрах от дома с незнакомцем, который в последнюю встречу сыпал угрозами.
– Я просто хочу послушать музыку. Не парься. Это не ради тебя. – Я стараюсь усмехнуться и звучать беззаботно.
В этот момент вдруг затихают все гитары, мы замираем на пару секунд в лесной тишине. Гелла протягивает руку, сжимает мои пальцы и восклицает:
– Отлично, идем, уже начинается!
Спустя пару минут она находит для нас места, и мы оказываемся перед огромным костром.
– Тебе понравится, – шепчет она, наклоняясь ко мне совсем близко.
– Не сомневаюсь, – усмехаюсь я, понимая, что сейчас все будут петь песни, которых я не знаю.
«Самоубийца», – вздыхает Эльза.
– Добрый вечер всем, – улыбается поджарый молодой мужчина, поглаживая бок гитары. – Начнем с классики?
И кажется, «классика» – это не «Изгиб гитары желтой».
Глава 19
Крестражи
– Ты же на самом деле не знал ни одной песни? – спрашивает Гелла.
Я молчал последние три часа, а она, кажется, сорвала голос, потому что знала текст буквально каждой песни, что исполняли любители гитар и костров, хотя до этого утверждала обратное. Ее песенник, должно быть, толщиной с Библию, потому что я не знал о существовании примерно девяноста пяти процентов того, что звучало без перерыва на протяжении всего вечера.
Я помню из школьной программы, кто такой Булат Окуджава, но не знаю Юрия Визбора. Фамилия Галич не говорит мне ничего, что было бы связано с музыкой под гитару, а Высоцкий знаком, но вовсе не теми хитами, что исполняли ребята, сидевшие рядом. И это было только начало вечера. Отдать дань уважения великим, стоящим у истоков. Потом я даже не старался покопаться у себя в голове – а вдруг знаю еще что-то и мне удастся вспомнить, а просто сидел и молчал.
Меня раскусили, как предсказуемо. Стоит признать, я не особенно старался притворяться, все мои усилия были направлены на то, чтобы не пялиться на сидящую рядом девушку.
– Нет, – честно признаюсь.
Выезжаю с гравийной дороги на трассу и добавляю газу. Боне это, кажется, не очень нравится.
– Зачем тогда остался?
– Было интересно. – Жму плечами. – Что-то не так?
Поворачиваюсь и вижу, что Гелла сидит ко мне лицом, с ногами забравшись на сиденье. Натянутый ремень безопасности пересекает ее плечо.
– Спасибо, я никогда не оставалась до самого конца, – сипло отвечает она и пересаживается как положено, лицом к лобовому. – Мне нравится твоя машина, – со вздохом говорит, изучая старомодную приборную панель. – Если ты какой-то маньяк и остался со мной, чтобы увезти в лес и убить, то это будет неплохой вечер для последнего дня…
– Какой ужас! Ты правда об этом думаешь?
– Не-ет… – смеется она. – Или да. – И поворачивается ко мне с серьезным лицом.
Я пытаюсь понять, насколько эта Гелла другая. Она определенно такая же болтушка и говорит странные вещи. Она во мне не заинтересована, ей хочется дружить. Выглядит идентично моей Гелле, я мог бы зарисовать ее веснушки по памяти. И она вот-вот начнет встречаться с другим, вот основная разница, пожалуй.
– Нет. Я не маньяк. Я брат твоей подруги Сони. Меня слишком быстро вычислят.
– Мы скорее приятели с Соней, – поправляет Гелла. – Она лучшая подруга Леши.
– А Леша твой…
– Парень… типа.
Теплая улыбка, обращенная не ко мне, а к теме разговора, не дает расслабиться. Этот свет на лице обескураживает тем, что источник его – Зализанный Леша.
– Какую музыку ты любишь? Давай включим? – предлагает Гелла.
– Ты не наслушалась?
– Нет, мне всегда мало! Та-ак…
Она пытается найти что-то похожее на айпод или шнур для телефона, но ничего не видит.
– А… как…
– Никак. У меня нет музыки в машине.
– Что? Это же ужасно. Мы что, будем ехать два часа в тишине?
– Это проблема?
– Вообще-то большая проблема. Не может быть, чтобы в какой-либо машине не было музыки.
И далее следует лекция о том, что дорога связана с воспоминаниями, а воспоминания – с треками, и что-то там еще про поэзию лесополос и полей. Она рассказывает, как в детстве деды возили ее на дачу за город и всю дорогу слушали определенную кассету, именно для этого отрезка пути. И что теперь, стоит ей услышать эти треки, она вспоминает детство. И что по дороге всегда и непременно нужно петь, иначе заскучаешь и уснешь.
– Это не дело, – продолжает болтать она. – Я пошарюсь в бардачке?
– Да там ничего такого нет. Шарься.
Она начинает перебирать документы на машину, пачки салфеток, оставшиеся от предыдущей владелицы, какие-то провода, обмотанные изолентой, похожие на старые зарядки от телефона, и даже достает пыльный пауэрбанк.
– Блеск для губ? – с подозрением спрашивает она, выуживая откуда-то со дна розовый тюбик. – Мне точно не стоит бояться темного леса?
– Даже я уже не уверен. – Мы смеемся, Гелла крутит блеск в руках, потом кидает его обратно.
Видеть ее рядом и не в зале восхитительно. Осуществившаяся мечта. Тейлор Момсен, которую занесло в школу, где учится ее фанат-восьмиклассник.
– Ага-а-а! – С видом победителя Гелла вытаскивает из недр бардачка диск в пластиковом кейсе.
– Такое еще существует?
– Между прочим, да.
– И что там?
– Написано «Верните мой 2008-й». О-о-о, бедное мое горло, я же его совсем-совсем сорву…
– А вдруг тут не работает стереосистема?
– Уверена, что то место, куда вставляется это, – она стирает пыль с кейса и вытаскивает диск, – называется магнитола, а не стереосистема.
– И ты думаешь, она тут есть?
Гелла тычет пальцем в щель, напоминающую место, куда нужно вставлять диск, и улыбается самодовольно, будто раскрыла какую-то тайну.
– Дерзай, – пожимаю плечами.
Гелла вставляет диск, и начинает играть группа «Звери».
– О-о-о, «Напитки покрепче»! Ты будешь петь со мной?
– Нет, я не… – Но она смотрит на меня, и я не могу ничего с собой поделать.
Гелла – волшебница, я помню. И в ее команде сам Воланд, а в моей – ее собственная галлюцинация, мы явно не равны по силе.
– «Звонки без ответа. Слова и улыбки», – говорю ей, даже
